Всё было совсем не так
Шрифт:
«Пропуском» в храм Воды оказались два свитка, распечатать их можно было только на острове Таро, на который мы всё–таки добрались к концу июня. Нас довезли до острова на лодке местные рыбаки и высадили на скалистом берегу.
— Нам туда, — Извращенец кивнул на еле заметную тропинку, уходящую вглубь джунглей.
Тропка медленно шла в гору, и через час пешего шага мы дошли до большой круглой поляны в центре острова.
— Где–то тут, — Джирайя поковырял ногой мох и обнажил каменную кладку.
—
— Да, Извращенец, похоже, нас крупно на… обманули, — добавил я.
Джирайя только хмыкнул и достал выданные свитки. Он открыл их и сложил крест–накрест. Свитки засветились, и в центре начала образовываться печать. Мне это напомнило экзамен на чуунина, мы тогда также Ируку–сенсея «призвали».
— Откройся! — скомандовал Джирайя, прижав ладонь к образовавшейся печати.
Это было невероятно, но под нашими ногами земля, а точнее, камень, загудел, засветилась вязь печати, которая расползлась от свитков по окружности на десять метров, и открылся круглый вход с уходящими вниз лестницами.
— А храм–то что, подземный? — задал вопрос Сора, который, как и я, смотрел на это действо, приоткрыв рот.
— Похоже на то, — согласился я. Джирайя уже недовольно стоял у входа и махал нам.
— Эй, засранцы, долго ещё вас ждать?
— Кажется, он нам это вечно помнить будет, — проворчал Сора и поспешил к Извращенцу.
В храм мы спускались долго, перед нами зажигались светло–зелёные и голубые огоньки на стенах, слегка рассеивая мрак, и, когда мы проходили, гасли за спиной. Было влажно и прохладно. Далеко внизу слышалось журчание воды. Пахло мокрой землёй. Всё это навевало какие–то потусторонние мысли. Сора пыхтел за мной и, кажется, старался быть поближе, постоянно касаясь плечом.
— Давай просто за руки возьмёмся, — ехидно предложил я. И даже был удивлён, когда мой друг действительно взял меня за руку. Но промолчал, чувствуя его напряжение и общую взвинченность.
— Приветствую путников в Храме Воды, — мягкий вкрадчивый голос, нарушивший тишину, принадлежал красноволосому мужчине лет тридцати на вид. Один его глаз был прикрыт, и на веке, от брови до скулы, красовалась чёрная печать. — Я настоятель Коухаку.
— Мы прибыли из Храма Огня, — кивнул на приветствие Джирайя, доставая свиток, — с посланием от настоятеля Чирику.
Настоятель развернул свиток, пробежался по нему открытым глазом и хмыкнул, покачав головой.
— Как топорно…
Он дотронулся до живота Соры.
— Сконцентрируй чакру, — приказал он, хотя его голос и был мягок, но казалось, что под этой мягкой периной острые твёрдые камни. Сора, сглотнув, повиновался. С руки Коухаку слетела зелёная печать, которая замерцала на животе моего друга, побагровев. Сора дёрнулся и вскрикнул.
— Я так и думал, отвратительная работа, — скривился настоятель. — Снимается простой печатью пяти стихий. Парень сделан как оружие одноразового
— Фуку Казума … Хм, никогда не слышал.
— Ч-что? Вы с-сказали Казума… Ф-фуку? — переспросил, слегка заикаясь, побледневший Сора. — Н-но, это мой отец… Этого не может быть… Это…
Он рухнул на колени, прижав свою забинтованную руку к груди.
— Мой отец… Я думал… а он… я не могу поверить… Я любил его, а он пожертвовал мной, сделал меня этим… — шептал он, вытаращив остекленевшие глаза. — Мне говорили, что он предатель, а я не верил… Я верил в него… Я…
— Сора, Сора, успокойся! — встряхнул его я, вытаскивая из шока.
Я поднял голову и посмотрел на настоятеля.
— Скажите, Коухаку–сан, Вы можете помочь Соре? Распечатайте его, избавьте от этого! Он уже достаточно страдал.
— Сожалею, малыш, но если распечатать запечатанное в нём, то эта сила должна куда деться, она может просто разнести весь остров и наш храм. Я не могу так рисковать. К тому же, неизвестно, выживет ли твой друг после этого, даже в режиме щадящего высвобождения, — покачал головой настоятель.
— Я заберу её! — запальчиво сказал я. — Я заберу её себе, храм не пострадает, сделайте это! Я готов.
— Ты не сможешь ничего забрать, — сказал настоятель, недовольно нахмурившись, — для этого надо быть…
— Джинчуурики девятихвостого? — перебил его я, концентрируя чакру и поднимая футболку, демонстрируя свою печать на животе.
— Этого… не может быть, — Коухаку восхищённо уставился на мой пресс. — Печать души Демона!
Он снова выпустил из руки зелёную печать, которая мягко легла на мой живот, чуть щекоча, но не вызывая никакого дискомфорта.
— В тебе запечатана Янь–чакра Кьюби! Восхитительно! — чему–то обрадовался он. — Как… как тебя зовут, мальчик?
— Узумаки Наруто!
— Узумаки Наруто… — он внимательно посмотрел на меня. — Ты из клана Узумаки?
— Я… — я замялся, не зная, что ответить при Извращенце. Ведь Джирайя не знает, что я знаю о своей матери и что она была джинчуурики. И я же как бы ребёнок–сирота, от которого все всё скрывают.
— Его мать, Узумаки Кушина, была из страны Водоворота, — ответил за меня Джирайя, и я перевёл дух. — Она перебралась в Коноху для того, чтобы заменить Мито–сан, почти перед самым нападением на Узу.
— Ясно. Госпожа Мито была легендой в нашем клане.
Я заподозрил это с самого начала, как увидел цвет его волос, а тут такая оговорка. Стараясь сделать голос взволнованным, я спросил:
— Коухаку–сан, ваша фамилия тоже Узумаки?
— До того, как я принял пост настоятеля, меня звали Узумаки Шики, — немного грустно улыбнулся он, — я — один из немногих выживших. Единого клана Узумаки больше не существует, но довольно приятно встретить родственника, особенно здесь, на краю мира…