Все, что блестит
Шрифт:
Алекс поняла, что в соседней комнате ссорятся ее дядя с теткой. Стены между спальнями были настолько тонкими, что она могла слышать каждое их слово, когда они повышали голос.
—…девчонка может доставить неприятности. — Голос Бернис звучал пронзительно. — Я больше не хочу ее видеть. Никогда.
— Ты хочешь сказать, просто оставить ее без гроша? Это может сделать жизнь девочки очень суровой.
— А как же мы, Винс? Как мы прожили все эти тяжелые годы? Я не какая-нибудь невежественная провинциалка. Смотрю по телевизору «Стиль жизни богатых и знаменитых людей». И знаю, сколько надо денег, чтобы делать покупки
— Мне кажется, у Билла и Марни тоже были тяжелые времена. Он просто никогда о них не рассказывал. И я знаю, что моей матери пришлось нелегко, когда он умер и оставил двоих малышей. И не забывай: они-то вряд ли делали покупки на Родео-драйв и не жили в особняке.
— Я не ослышалась? Это говорит тот же человек, который мне по крайней мере тысячу раз твердил, что он не одобряет сумасшедший образ жизни младшего брата и его жены?
— Да. Ну, он действительно был сумасшедшим. Я хочу сказать, сколько ты знаешь людей, которые зарабатывают на жизнь тем, что падают на автомобилях со скал, или прыгают с крыш зданий, или рисуют голых баб, пока жена поет в сомнительном баре? — Голос Винса иногда удалялся и становился глуше, и Алекс поняла, что он ходит взад и вперед по комнате.
— Ну теперь все изменилось, — ответила Бернис. — На этот раз мы будем распоряжаться деньгами до тех пор, пока мальчик с нами. Что касается девчонки, то всякий раз, как я на нее смотрю, я вижу твоего брата.
Алекс напрягла слух, чтобы услышать ответ дяди. После долгого молчания, она услышала:
— Да, я тоже его вижу. В ней та же склонность к необузданности, или вызов, или что-то такое, что было в Билле, когда мы с ним росли. Меня всегда раздражало, что он брался за все и не думал, чем это может кончиться. И как я ни старался вколотить в него немного здравого смысла, он всегда начинал все сначала. Он был… не знаю. Бесстрашным.
— Или ненормальным.
Снова воцарилось молчание. Затем она услышала:
— Он бы встал из гроба, если бы знал, что мама отписала все мне.
— Ну, Билла здесь нет, так что перестань беспокоиться. И помни, что во всем этом мы — жертвы. Мы уже вырастили одного ребенка, а теперь на нашей шее будет еще один. Но по крайней мере на этот раз мы будем щедро вознаграждены. — Бернис понизила голос: — А теперь ложись спать.
Лежа в темноте, Алекс услышала скрип пружин, а затем остались только тихие, приглушенные ночные звуки. Мимо мотеля проезжали машины, легковые автомобили, грузовики, автобусы — все спешили домой. Иногда из открытого окна автомашины вырывались звуки рэпа. В отдалении послышался печальный гудок поезда. «Домой, — подумала Алекс. — Они все едут домой».
Ужасно расстроенная, она лежала без сна, пытаясь не заплакать. Разве не у каждого должен быть свой дом?
Она сжала кулаки. У нее он будет ради Кипа. Ее волновало не собственное будущее; несмотря ни на что, она была уверена, что выживет. Но что будет с ее младшим братом?
— О Нанна, — прошептала она в подушку. — Как я могла отпустить Кипа? Особенно к людям, которые так ненавидят его?
Она не помнила, когда еще чувствовала себя такой одинокой и беспомощной. По крайней мере раньше, когда ее мир распался, после смерти родителей, с ней была Нанна. А теперь не осталось никого.
Выплакав наконец все слезы, она выбралась из постели и подошла к окну. К тому времени, как рассвет осветил горизонт, она продумала линию поведения. Ради Кипа она старательно спрячет свои чувства; даже если это ее убьет, их прощание будет полным надежды настолько, насколько ей это удастся. Но как только сможет, она предъявит права на младшего брата.
Глава 6
— Я оплатил номер в мотеле до конца месяца, — говорил дядя Винс, загружая чемоданы в багажник взятой напрокат машины, — что обошлось мне в довольно кругленькую сумму. Но это даст тебе время найти какое-нибудь жилье. — Он захлопнул крышку багажника и повернулся к Алекс: — Полагаю, тебе также понадобятся деньги на жизнь.
Алекс очень не хотелось брать у него деньги, но положение было отчаянное.
— У нас осталась только та одежда, которая была на нас, — ответила она.
— Да. Ну, этого должно хватить на джинсы и так далее, на первое время.
Он устроил целое представление, отсчитывая три стодолларовых купюры из той пачки, которая была в его бумажнике, и торжественно вручая их Алекс. Она молча сунула их в карман. Кип так сильно вцепился в ее руку, что было больно. За последний час он не произнес ни слова. Просто все время смотрел на нее снизу вверх так доверчиво, что у Алекс сердце щемило от тоски.
— Нам пора. Лучше выехать пораньше, — сказала Бернис. — Ты еще должен сдать машину до посадки в самолет.
Винс направился к переднему сиденью автомобиля.
В глазах Кипа стояли слезы.
— Я не хочу уезжать от тебя, Алекс.
Она притянула его к себе и погладила по голове.
— Я знаю, Кип. Знаю. Мне тоже не хочется, чтобы ты уезжал. Но мы оба знаем, что нам надо делать. — Она наклонилась поближе и прошептала ему на ухо: — Если сможем продержаться хотя бы короткое время, то потом всегда будем вместе.
Он всхлипнул:
— Обещаешь?
— Обещаю. — Она вытерла его влажные от слез щеки, потом прижалась губами к его виску и крепко обняла. — И никто больше не разлучит нас.
— Поехали. — Тон дяди Винса был более грубым, чем ему хотелось, но жена сердито смотрела на него с переднего сиденья, и он знал, что ей не терпится уехать. — Нам надо успеть на самолет.
Он открыл заднюю дверцу и ждал, пока Кип заберется в машину.
— Ну, — произнес он, откашлялся, прочищая горло, — береги себя, девочка.
Алекс кивнула, стараясь сдержать слезы.
— Попрощайся с тетей, — сказал он, усаживаясь за руль и пристегиваясь ремнем.
— До свидания, тетя Бернис.
Заработал двигатель.
Тетка посмотрела поверх головы мужа куда-то сквозь нее.
— До свидания, Алекс.
— Я буду писать, Кип! — крикнула Алекс брату.
Лицо малыша сморщилось, и слезы снова потекли по щекам, когда машина тронулась с места. Обернувшись, он смотрел в заднее стекло.
Алекс стояла и махала рукой, пока они не скрылись за поворотом. Потом опустила руку и потерянно глядела на опустевшую дорогу. Она не знала, как долго стояла так. Может быть, всего несколько минут, но ей показалось, что прошли часы. Теперь, когда Кип уехал, она больше не могла удержаться от слез. Добравшись до своего жалкого убежища, она рухнула на кровать, сотрясаясь от рыданий.