Все, что мне нужно

Сальвадор Э.

— Я не могу себе представить, насколько это было для тебя ошеломляющим, но ты действительно хорошо справляешься, — говорит он искренне, похлопывает меня по плечу и крепко сжимает. — Я рад, что ты активизировался. Немногие люди делают это, и я очень горжусь тобой.

В его словах нет ничего игривого или дразнящего, и это меня шокирует, но все в хорошем смысле.

Бен — самый несерьезный человек, не считая Сейнта, которого я когда-либо встречал. Вот почему он не пошел по стопам отца и не вступил в НБА. Он сказал, что

его отменят еще до начала его карьеры, потому что не знает, когда заткнуться. Бен также не любит следовать правилам. Сказал, что это просто не в его крови. Вот почему он сам себе начальник, работающий частным инструктором по баскетболу в чрезвычайно богатых семьях, готовых платить сотни.

— Спасибо, — улыбаюсь ему.

Он обнимает меня и шепчет:

— К черту весь мир и всех, кто думает иначе.

Я киваю, когда мы расходимся.

— Ладно, что ж, спокойной ночи вам обоим. Удачи завтра и спасибо, что взяли одного для команды, — в его глазах блестит озорной блеск.

Не могу сказать, что удивлен тому, что выходит из его уст.

Лола хмурит брови.

— Что?

— Ты подарила маме ее первого внука. Мы с Мэрайей подарили ей собаку, но бедного Кэша, нашего золотистого ретривера было недостаточно, — мрачно объясняет он, но я вижу, как подергивается его щека, когда он выходит из комнаты, а Лола проскользывает внутрь.

Оглянувшись через плечо, он ухмыляется, его глаза прикованы к ее шее.

— В любом случае, будьте осторожны. Есть что-то в воздухе Майами, что заставляет людей совершать дикие поступки.

Глаза Лолы слегка расширяются, а щеки краснеют.

— Добро пожаловать в семью, Лола, — усмехается он, уходя.

— Твой брат — нечто особенное.

Она стоит перед кроваткой, нежно поглаживая щеку Никса тыльной стороной пальцев.

— В этом весь Бен.

Я стою рядом, кладя руки на перила рядом с ней.

Румянец на ее щеках становится бледно-розовым, а ее застенчивая улыбка становится более мягкой.

— Спасибо, что уложил его спать.

— Я говорил тебе перестать меня благодарить. Я просто выполняю свои отцовские обязанности.

— Прости, сила привычки.

Ее влажные волосы ниспадают, как занавеска, закрывая лицо сбоку.

Подняв руку, заправляю ей волосы за ухо. Мне следовало остановиться на этом, но вижу глубокий красный синяк, покрывающий ее шею сбоку. Удовлетворение захлестывает меня, когда обхватываю пальцами ее шею сзади и провожу большим пальцем по отметине.

— Пойдем со мной спать.

Ее пульс учащается у моего большого пальца.

— Ты хочешь, чтобы я снова спала с тобой?

— Ага. Я хочу, чтобы ты снова спала со мной, — уверяю я низким и хриплым голосом.

Она переводит взгляд на Никса, ее пальцы барабанят по стойке.

— Я не знаю, будет ли это хорошей идеей.

— Почему это?

— Твоя кровать слишком удобная, и я снова просплю.

—

Ты не проспала, — признаюсь я. — Я выключил твои будильники.

Ее брови взлетают вверх.

— Ты сделал что?

— Надеюсь, все было в порядке? Я просто подумал, что тебе понравится поспать. Знаю, что не смог тебе сильно помочь, но обещал, что сделаю все, что смогу, в любое время, когда смогу.

Было трудно помогать Лоле с Никсом по утрам, потому что если я не на тренировках по баскетболу, то на выездных играх. Но я сказал себе, что, как только у меня появится такая возможность, я помогу ей, даже несмотря на то, что потребуется вся моя сила воли, чтобы встать.

— Спасибо…

Ее губы изгибаются вверх, но останавливаются, когда я поднимаю бровь.

— Если хочешь поблагодарить меня, можешь пойти со мной в постель.

Я отпускаю руку с ее шеи и беру за руку, вытаскивая из спальни Никса и направляя к своей.

— Я не соглашалась.

Лола пытается говорить серьезно, но я слышу игривость в голосе.

— Нет, но твоя зубная щетка в моей комнате, а моя кровать гораздо удобнее, чем в гостевой спальне, — говорю я, вместо того чтобы указать, что она легко позволила мне провести ее в свою комнату.

Она не колеблется и не останавливает меня, и даже когда закрываю за нами дверь, она держит свою руку в моей.

— А что, если твои родители узнают? Они не разозлятся?

— Я не знаю, это зависит…

Я ухмыляюсь.

— От чего? — спрашивает Лола.

Я не должен, но действительно ничего не могу с собой поделать.

— Мы будем спать тихо или громко?

Ее челюсть отвисает, и светлые щеки цвета слоновой кости горят красным.

— Это не… мы не… ты так бесишь.

— Ты продолжаешь это говорить, но я не думаю, что ты это имеешь в виду.

Хватаю ее за бедра, отводя назад, пока ее спина не прижимается к стене.

— Я действительно это имею в виду, — в ее голосе нет уверенности, только дрожь, когда я просовываю руку под ее пижамные штаны и трусики. — Нам действительно не следует этого делать… не снова… не здесь.

Ее глаза трепещут, с губ соскальзывает тихий стон, когда я провожу двумя пальцами между ее складками, которые становятся влажными с каждым прикосновением.

Она тяжело вздохнула, схватив меня за руку.

— ТиДжей…

— Ага? — хриплю я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в челюсть, а мои пальцы продолжают скользить по ней.

— Мы должны остановиться.

Ее ногти впиваются в мою кожу, Лола раздвигает ноги, прижимая мою руку вниз, пока пальцы дразнят ее.

Я наслаждаюсь ее дрожащим вздохом, когда просовываю в нее средний палец.

— Мы должны, не так ли?

— Да, мы действительно…

Тихий стук в мою дверь вырывает нас из сладостной дымки, но я все равно не шевелю пальцами, в отличие от Лолы, которая пытается меня оттолкнуть.