Все цвета пламени. Часть 1
Шрифт:
Скэр растерянно посмотрел на командира, затем на открывающееся крохотное окно портала, на артефакт, что человек сжимал в руках. Руны светились все сильнее, а сердце, наоборот, казалось, остановилось.
Дверь сотряс мощный удар, и по каменной корке побежал веер трещин. Осознание собственной гибели еще не коснулось его разума, но обреченность он уже почувствовал: вдвоем с Рэнионом у них были хотя бы минимальные шансы на спасение, а в одиночку, с кучей инсектов за спиной, пробиваясь через них на готовом взорваться в любой момент корабле…
– Ну что ты застыл, хватайся скорее! Портал уже почти открылся. Да не за меня, за артефакт берись!
Скэр постарался понадежнее ухватиться за сразу показавшийся таким маленьким и хрупким полый полумесяц. Новый удар – в пробитую в каменной преграде дыру просунул голову воин улья, готовый выплюнуть поток кислоты, но Пантера утробным рычанием отвлекла его внимание на себя. Щелчок зубьев оставленного командиром Капкана – и тот аккуратно сносит голову инсектоиду. Тело начинает биться в судорогах, что-то, вернее кто-то оттаскивает труп от проделанной бреши, а рэбер автоматически считает удары сердца: жаль, что у змей оно не столь торопливо, как у людей. «Ну же!» – изо всех сил мысленно подгоняет он неспешные чары.
Тысячи мелких молний, словно нити божественной пряжи, прошили пространство и соединили две половинки артефакта, единого и нерушимого, каковым он всегда и был. Мир вокруг на мгновенье выцвел и смялся старой бумагой, маленькое окошко портала, резко увеличившись, напрыгнуло… и мохнатая лапа дружески хлопнула по плечу.
– С возвращением! – Медж ехидно оскалился: – Что, еле ноги унесли? – а его цепкий взгляд профессионально пробежался по нам, выискивая повреждения.
– Зато прогулка не была скучной, – пожал я плечами, подзывая к себе Туманного льва. – Убираемся отсюда, здесь нам делать больше нечего. Эта штука может взорваться в любое мгновение, и я не хочу оказаться рядом, когда это произойдет.
Соратники тут же кинулись собирать нехитрый лагерь – делов-то: сунуть несколько вещей в сумки – а я уточнил у все еще заторможенного Скэра:
– Как скоро взрыв и какой он будет мощности?
– Не знаю, – сев на любимого конька, ученый тут же начал оживать: – Все зависит от истощения энергетического ядра. Может, взрыва вообще не будет, если повреждения автоматики не слишком велики. Импульс действует только на электро- и магомеханику, а инсекты кроме нее еще и активно применяют биотехнологии, плюс поглощающие поля, которые должны включиться в случае нарушения рабочего режима…
…Послав командных разведчиков вперед, сам чуть притормозил, оставшись с рэбером наедине, насколько вообще возможно говорить об одиночестве во время залихватской скачки. Корабль таял позади, вполне успешно превращаясь во все уменьшающуюся тень на горизонте, и пришло время кое-что обсудить.
– Надеюсь, ты не обиделся на мою шутку.
– В тот момент она не показалась мне смешной, – буркнул Скэр. Змей откровенно дулся: пережитое его пока так и не отпустило. Хорошо.
– Мне тоже не было весело, когда выяснилось, что ты… скажем так, не сообщил мне вовремя важную тактическую информацию. Как мне планировать действия звезды, если члены отряда решают за меня, что мне нужно знать, а что придержать для себя? И что там с Сеятелем? То ты утверждаешь, что знаешь не больше, чем просто названия модулей, то уверенно взламываешь его базы данных. И учти, мое чутье дуром выло еще до того, как я Импульс применил. Что ТЫ там намудрил?
– Повелитель… – все-таки представители развитых цивилизаций, даже достигнув восемнадцатой ступени в Игре, остаются в чем-то безответными интеллектуалами: Змей, получив выволочку, пусть и заслуженную, даже, кажется, меньше размером стал. – У меня действительно нет точных данных по кораблям этой расы инсектоидов. А у пульта я использовал стандартные алгоритмы взлома нейросетей, построенных на основе биоматрицы…
Выслушав оправдания Скэра, а также получив заверения, что организм Змея благодаря врожденной устойчивости и принятым мерам справляется с попавшей во время ранения заразой и рейд сворачивать в первой же зоне отбытия не придется, я сосредоточился на дороге. Местность изменилась, став менее проходимой, не хотелось бы, чтобы Туманный лев влетел в яму или напоролся на острый обломок камня, повредив себе лапу. Тогда мне пришлось бы призывать новое существо или тратить ценную карту лечения. А я решил твердо, что, если надо, будем ехать всю ночь, но между нами и обломками корабля должно образоваться безопасное расстояние. Лучше мы с мутантами начнем выяснять, кто из нас лучше умеет убивать, чем останемся рядом с потенциально готовым взорваться оружием класса А. Но на наше счастье Кондор и другие существа-разведчики, высланные вперед, стоянок мутантов, как и их самих, не обнаружили – дорога пока что была свободна.
Ярко-фиолетовая вспышка полыхнула позади нас ближе к вечеру: столб пламени на секунду рванул вверх, словно пытался коснуться звезд, а после рухнул вниз. Что-то замерцало вдали, словно северное сияние, а после все пропало.
На привал мы встали затемно, по уверениям Скэра, пройденного за день расстояния должно хватить, чтобы радиация нас не достала. Но на всякий случай я на всю ночь распределил дежурства, чтобы было кому следить за показаниями датчика радиации.
Вот так закончился для нас первый год после Малого Турнира.
– Скорее всего, их привлекла вспышка взрыва, устроенного нами, – прошептал Скэр. – Видимо, ее заметили разведчики мутов, крутившиеся возле границы мертвых земель, и вожаки орды решили, что это удобный момент для атаки на приграничные поселения. Они малочувствительны к радиации, и меньше ценят свои жизни. А вот людям, возможно, придется отступить, покинув укрепленные позиции.
Прислушиваясь вполуха к болтовне Скэра, на любую тему имевшего свое мнение, я рассматривал сквозь подзорную трубу орду мутантов, двигающуюся сейчас к границе людских поселений.
– Не меньше четырех тысяч голов. Такую толпу почти невозможно собрать за пару дней, – прошептал Медж, лежавший рядом с нами. – Пленники из Железного братства говорили, что муты кочуют по этим краям мелкими бандами численностью в пару десятков – так легче находить пропитание и воду в этих местах. А чтобы собралась такая орда, нужна серьезная причина и сильный вожак.
Я, согласившись со словами друга, тем временем продолжал изучать возможного противника. Вирусы инсектоидов жестоко обошлись с людьми: исказили тела, изуродовали разум, но хуже всего для жителей этого мира оказалось возникшее постоянное желание убивать себе подобных. Оно, подобно огню, то тихо тлело где-то в глубине их разума, то вспыхивало пожаром в крови, и тогда мутанты нападали на жителей поселений, ища смерти и боли, не важно, своей или чужой.
А еще им нужны были пленники – те, кого можно изменить, сделав одними из них, заразив болезнью, что когда-то исказила их собственные облики. Им это было необходимо, поскольку сами они утратили способность к размножению. Боевой вирус инсектоидов до сих пор сохранился в искалеченном мире, скрываясь в телах самых старых мутантов, первыми попавших под изменения, и те могли заразить им других. По крайней мере, так считали местные. Многие люди предпочитали подобной участи смерть, и делали все возможное, только бы не попасться живыми в руки мутов, и я их понимал – лучше уж честная сталь в сердце, чем подобное существование.