Все дело в деньгах
Шрифт:
– Совсем.
Из меня словно выкачали весь воздух.
– А она не оставила мне записку? Не сказала, куда уезжает?
– Нет, ничего не оставляла.
– Кэрри, а она заплатила за комнату?
Кэрри усмехнулась, показав крупные желтые зубы. От миссис Миллард еще никто не уезжал, не заплатив. – Да.
– Сколько?
– Два доллара.
Я глубоко вздохнул. Похоже, меня прокатили на полдоллара. Значит, у нее были деньги, она просто разыграла мне сцену, как будто умирает с голоду, а я, болван, ей поверил.
Я подошел к двери,
II
Следующая неделя прошла кое-как. Расти согласился кормить меня два раза в день, но в сигаретах отказал. Миссис Миллард также согласилась подождать с оплатой, но только после того, как я пообещал ей заплатить в следующий раз небольшую неустойку. Это были нелегкие семь дней. И все это время я часто думал о Риме. Я говорил себе, что, если когда-нибудь встречу ее, она ответит за все. Ведь теперь я мог не стать ее агентом, а это такие легкие деньги. Но уже через пару недель я забыл о ней, и потянулись, как и прежде, однообразные пустые дни.
Но как-то раз, уже через месяц после того, как она исчезла, Расти попросил меня съездить в Голливуд и забрать там неоновую вывеску, которую он заказал для бара. Он дал мне свою машину и пообещал заплатить пару долларов за услугу.
Делать мне было все равно нечего, и я согласился. Забрав вывеску и сунув ее на заднее сиденье старого «олдсмобиля», я решил прокатиться и поглазеть на разные студии.
У входа в «Парамаунт» я увидел Риму. Она о чем-то спорила с охранником. Я узнал ее сразу же по ее серебристым волосам. Она была в черных, очень плотно облегающих бедра брюках, красной рубашке и красных лодочках. Вид у нее был опять какой-то замызганный.
Я припарковал машину между «бьюиком» и «кадиллаком» и направился к ней. Когда я подходил к студии, охранник уже зашел внутрь, хлопнув дверью. Рита повернулась и пошла в мою сторону, еще не замечая меня. Только когда нас разделяло три или четыре шага, она увидела меня. Она меня узнала и вся вспыхнула. Кинув быстрый взгляд направо и налево, Рима поняла, что бежать некуда, и решила вести себя нагло.
– Привет, – сказал я. – Я тебя искал.
– Привет.
Я подошел к ней поближе, чтобы успеть ухватить ее за руку, если она надумает сбежать.
– Ты должна мне тридцать долларов, – улыбнулся я.
– Это что, шутка? – Ее кобальтово-голубые глаза метались из стороны в сторону, она старательно избегала прямого взгляда. – Какие тридцать долларов?
– Те самые, которые ты у меня украла, – сказал я. – Давай, детка, выкладывай, или мы сейчас же отправляемся в полицию, там разберутся.
– Я ничего не крала. Я должна тебе только полдоллара.
Я крепко схватил ее за худое запястье:
– Идем. Не устраивай сцену. Я все равно сильнее тебя. Пойдешь со мной в полицию, и там выяснят, кто из нас врет.
Она сделала слабую попытку вырваться, но, видимо, поняла, что это бесполезно. Пожав плечами, она двинулась со мной к «олдсмобилю». Я втолкнул ее в салон, потом сам забрался внутрь. Включил зажигание.
– Это твоя машина? – В ее вопросе был неподдельный интерес.
– Нет, детка, мне ее дали на время. Я все еще не при деньгах, так что я всерьез намерен выбить из тебя свои тридцать долларов. Как ты поживала с тех пор, как мы расстались?
Она сморщила нос и сползла на сиденье:
– Так себе. У меня нет ни цента.
– Ну что же, недолгое пребывание в тюрьме пойдет тебе на пользу. По крайней мере, там кормят три раза в день.
– Ты не посадишь меня в тюрьму.
– Нет, если отдашь мне деньги.
– Прости меня, пожалуйста. – Она кокетливо выгнула спину и положила ладонь мне на руку. – Понимаешь, мне срочно нужны были деньги. Но я отдам, честное слово, обещаю.
– Мне не нужны твои обещания, мне нужны мои деньги.
– У меня нет денег. Я их потратила.
– Дай сюда сумку.
Рима сцепила руки на потрепанной сумке:
– Нет!
Я затормозил у обочины.
– Ты слышала, что я тебе сказал? Отдай мне сумку, или мы немедленно едем в полицию.
Она сверкнула глазами, в которых теперь стояли слезы:
– Отстань! Нет у меня никаких денег! Я их истратила!
– Детка, меня это не касается. Отдай мне сейчас же сумку или будешь разговаривать с полицией!
– Ты пожалеешь об этом, – сказала она. – Я не шучу. Я таких вещей не прощаю.
– Да мне наплевать, что ты прощаешь, а что нет, – отрезал я. – Давай сюда сумку!
Потрепанная сумка упала мне на колени. Там я нашел пять долларов восемь центов, пачку сигарет, ключ и очень грязный носовой платок. Деньги я положил в карман, сумку закрыл и сунул ей обратно.
Она вцепилась в нее и глухо произнесла:
– Я никогда тебе этого не забуду.
– Ну и отлично, – ответил я. – Я покажу тебе, как воровать у меня деньги. Где ты живешь?
Ее лицо превратилось в застывшую маску. От обиды голос дрожал. Она сказала, что снимает комнату в пансионе недалеко от того места, где жил я.
– Туда мы сейчас и поедем.
Рима сухо показывала дорогу, и скоро мы оказались у пансиона. Место оказалось еще на порядок грязнее и запущеннее, чем то, где жил я.
– Придется тебе поехать со мной, детка, – заявил я. – Ты будешь петь, заработаешь денег и отдашь мне все, что украла. Отныне я твой агент и буду забирать десять процентов от всех твоих доходов. Мы все это оформим в письменном виде и заключим с тобой контракт. Сейчас же ты соберешь вещи и уедешь из этой дыры.
– Я не буду петь ради денег. У меня не получится.