Все демоны: Пандемониум

Угрюмова Виктория

Там, в сверкающей глубине, беловолосый рыцарь в багровых латах Аргобба выводил аккуратные круглые буковки на желтом листе пергамента, и девушке казалось, что это самое чудесное зрелище на всем белом свете.

* * *

Думгар отделился от основных сил немного раньше и повернул к тому самому ущелью. Кассар волновался и переживал за своего домоправителя, а потому их прощание вышло немного сбивчивым. Зелг просил голема беречь себя, и голем просил Зелга беречь себя. Затем все просили его не рисковать зря, а Такангор заручился клятвенным обещанием Думгара обязательно вызывать помощь, если он поймет, что дела идут не так, как хотелось бы.

Наконец, могучим усилием воли оторвавшись от друзей, каменный исполин зашагал в сторону скал — защищать левый фланг.

А два отряда двинулись к реке Тутоссе, где их с нетерпением поджидал грозный противник.

Правое крыло войск Такангора составляли проверенные в бою ветераны «Великой Тякюсении», хор пучеглазых бестий, мадам Мумеза в элегантной противоударной шляпке с модным в этом сезоне букетиком асфоделей, пришпиленным к тулье; а также орда кентавров, сотня амазонок, гномы, мороки, кобольды и дендроиды; господин Крифиан; горгона Ианида и дама Цица — как выяснилось впоследствии, Хвостокрут со своим двуручным мечом. Словом, на правом фланге Такангор сосредоточил фактически всю свою армию.

Второй отряд был намного меньше и состоял из самого минотавра, Зелга, Мадарьяги, Гампакорты с Борромелем, Кехертуса, кассарийских оборотней, Альгерса и полка шеннанзинских кавалеристов под командованием Ангуса да Галармона. Отдельно стоит упомянуть Карлюзу с Левалесой. Вооруженные до кончика хвоста троглодиты бодро двигались в пешем строю, а сзади обреченно, хотя и совершенно добровольно плелся осел.

Несмотря на малочисленность, выглядели они великолепно.

Зелг верхом на амарифском вороном жеребце, на котором даже самый придирчивый домовой не отыскал бы белой шерстинки, в багровых латах Аргобба и с черным знаменем Кассарии в руках смотрелся так, будто только что сошел с картинки модного рыцарского журнала «Всегда в седле». И обладатели широко разрекламированных доспехов модели «Грация» и «Иллюзия» могли только кусать локти от зависти, глядя на него.

Полностью экипированный герцог стоит столько же, сколько два дредноута, причем герцоги наводят больше страха и дольше служат.

Дэвид Ллойд Джордж

Кровавый шлем в виде головы древнего чудовища с широким и высоким гребнем, опускающимся до лопаток, придавал ему необходимую свирепость, коей хронически не хватает пацифистам. В миндалевидных прорезях угрожающе сверкали лилово-черные, как сама Тьма, глаза. Рельефные наплечники делали его мощнее; панцирь, облегающий тело, как перчатка, надежно защищал торс. На вышитом драгоценностями серо-синем поясе висел знаменитый Нечеловеческий меч, который Думгар хранил в сокровищнице специально для подобного случая. На естественный вопрос молодого некроманта, отчего же он не выдал такое уникальное оружие в прошлую войну, рачительный голем резонно возразил, что Генсена в расписании не было и вторжение Бэхитехвальда явилось внеплановым. А расходовать драгоценный раритет на уважаемого Юлейна по меньшей мере смешно.

Нечеловеческий меч, за обладание которым иные воины готовы пойти в вечную кабалу, оказался такого же кроваво-красного цвета, как и латы Аргобба. Он очень напоминал клинок Генсена тем, что по сверкающему лезвию бежали, переливаясь, черные руны. Легенда гласила, что раненный либо убитый этим мечом навсегда попадает в рабство к его владельцу. Зелгу ужасно не хотелось на практике проверять, правда это или вымысел.

Зато ножны ему понравились. Он всегда ценил шедевры — не важно, будь то скульптуры, картины, украшения, глиняные горшки либо вышивка. Главное — как это сделано. Ножны были выполнены с любовью и высочайшим мастерством, и Зелг не уставал любоваться ими. Он то и дело принимался рассматривать багряную поверхность из странного материала, на которой были не то отлиты, не то вырезаны батальные сцены.

Крошечные фигурки столкнулись в яростном противостоянии; они сражались и умирали; их лица были искажены гневом, болью, ненавистью и страхом. Но встречались среди них и умиротворенные, и просветленные, и просто веселые. Герцог смотрел и диву давался — здесь все было как в жизни.

Над правым плечом некроманта жужжала крыльями жизнерадостная Гризольда, наряженная в кольчужную мини-юбку вместо привычной шелковой и увешанная различными амулетами. Сторонний наблюдатель поставил бы сто к одному, что они перевешивают толстенькую фею, так что совершенно неясно, как ей удается удерживаться в воздухе. Отдельное впечатление на неподготовленного зрителя производил мощный бюст феи, надежно упрятанный в стальные чашечки дамского панциря.

Справа, не отводя сияющего взгляда от отважной невесты, парила душа лорда-рыцаря Уэрта Орельена да Таванеля. И глаза ее искрились счастьем, ибо впервые за долгие беспросветные века призрак погибшего кельмота занимался любимым делом, да еще в компании любимой женщины.

Такангор в своих знаменитых доспехах Панцербулл Марк-Два и шлеме работы Альгерса, дополнительно обработанном взглядом Горгоны Ианиды, казался воплощением какого-нибудь древнего минотаврского божества. Свой фамильный боевой топорик он нес на плечах, и утреннее солнце безмятежно отражалось в зеркальном лезвии.

Князь Альба Мадарьяга плыл по воздуху, не касаясь ногами земли, и стильный алый плащ парил у него за плечами. Он вел непринужденную светскую беседу со слепым оборотнем. Гуго ди Гампакорта уверенно шагал в строю, и в его пустых глазницах то и дело вспыхивали и гасли искорки адского огня. Борромель занял свое место, но время от времени вмешивался в разговор с вопросами о Кровавой паялпе — ее месте и назначении в жизни смертных, а также высшем смысле этого странного действа.

Кехертус страшно радовался первому путешествию и первому настоящему приключению в своей жизни. Зелг чувствовал, что где-то поблизости находится и вездесущий дядя Гигапонт, обязательно чем-то недовольный, но доказать ничего не мог.

Шеннанзинцы, все как на подбор, а вернее — тщательно отобранные из остального тиронгийского войска, высокие, статные, улыбчивые и веселые, ехали, безупречно выдерживая строй, и казалось, что они отправляются на загородную прогулку, а не на битву, которая для каждого из них может стать последней. Впрочем, что способно вызвать страх в душе воинов, прорывавших оборону Тут-и-Маргора, когда в тылу маячил Лилипупс?

Особое очарование группе войск, призванных защищать центр, придавала яркая и шумная процессия, которая плелась в самом хвосте.

Процессию возглавлял Узандаф Ламальва да Кассар в огнеупорном костюме, пантуфлях и под зонтиком, сделанным из кожи саламандр. В этом облачении он мог свободно стоять на кипящей лаве, наблюдая за извержением вулкана в непосредственной близости. Адское пламя было ему нипочем.

Альтернативный вариант походного облачения представлял доктор Дотт в своем неизменном черном кожаном халате, о котором в одном из модных журналов высказались так: «Просто, сдержанно, стильно и со смыслом». Халат с висящими над ним глазками производил сильное впечатление на видавших виды демонов, а вот шеннанзинские кавалеристы уже свыклись с ним во время прошлой войны и относились как к родному.