Все его желания
Шрифт:
Торнтон совершенно неожиданно передвинул пальцы выше и дальше. Он надавил на мой анус, и я задергалась. Бен снова шлепнул меня по ягодице.
— Тихо, Кэти. Не двигайся.
Я замерла. И дышать перестала. Его влажный палец проникал все дальше, глубже. Неожиданно это оказалась не так больно. Возможно, из-за смазки. Я даже начала привыкать к этим странным новым ощущениям и едва сдерживалась, чтобы не застонать. Кажется, еще немного стимуляции клитора, и это будет даже приятно.
Но едва я размечталась, Бен опустил меня с небес на землю. Он
— Чувствуешь разницу? — продолжил урок Торнтон. — А я почти нет. Мне все равно, больно тебе или приятно, Кэти. Поэтому, будь добра, ради самой себя. Веди себя хорошо. Развернись сейчас и на пол..
Он снова дернул меня за волосы, буквально стащил с дивана. Упираться коленями в ковер было совсем неприятно, но я терпела.
Бен расстегнул брюки, взял член в руку. Уже через минуту мне в лицо выстрелила сперма. Торнтон только тогда вынул трусики и моего рта, бросил их мне в лицо.
— Умойся и ложись спать в своей комнате. Я еду на посвящение без тебя. Надеюсь, ты проведешь выходные с умом, не выходя из дома.
В ответе он не нуждался. Торнтон ушел к себе, оставив меня посреди гостиной на коленях. Грязную, униженную, жалкую.
Глава 10. Лучше, чем кажется
После этого инцидента наши с Беном отношения стали почти такие же, как и раньше. Он больше не хмурился и не игнорировал меня, мы снова разговаривали о погоде и учебе, иногда шутили. Он больше не целовал меня и не трогал, хотя я надеялась, что вернутся и его бесстыжие ласки. Но Торнтон лишь изредка позволял себе обнять меня. Преимущественно, когда мы шли по коридорам корпуса или в столовой. Метил территорию. Давал понять, что я его собственность. Знакомая история. Но теперь эти жесты меня не раздражали, я ждала их, как праздника.
Мои отношения с Анж вроде бы не испортились, но я к ней заметно охладела. Она тоже не стремилась общаться больше. Все ее время занимал Гарри.
А я с Беном почти каждый день засиживалась в библиотеке. Он раньше такого рвения не демонстрировал, таскаясь туда, только чтобы поставить меня на колени в дальних переходах. Теперь же Торнтон всецело окунулся в дипломный проект. Еще и мне иногда помогал. А когда мозги моего лорда закипали, он просто приходил меня встречать, чтобы довести до дома.
Я вообще стала замечать, что за мной все время кто-то следует. От корпуса до кофейни. От дома до библиотеки. Всегда, когда я шла одна, то ощущала взгляды и присмотр. У меня не было доказательств, конечно, но имелась куча догадок. Кажется, Бен присматривал за мной даже через чужие глаза.
От этого мне становилось тепло и спокойно.
В один из вечеров, когда я отчиталась куратору по курсовой и сразу решила остаться поработать над его замечаниями, Робертс тоже засиделся за ноутбуком. Он провел еще одну встречу со студентом, а потом снова подошел ко мне с книгой.
— Вот. В этой работе много полезного
Я глазам своим не поверила. Это было очень редкое пособие. Я вообще не слышала, чтобы этого автора переводили с немецкого.
— Домой? — не поняла я. — Как это?
— Это моя личная книга. Над ней работала Сабрина, собиралась издать специально для нашей библиотеки. Не успела. Я заканчивал сам.
— Сабрина? — переспросила я, не понимая.
— Сабрина Ханиган-Торнтон. Мать Бенингтона. Она изучала античную пьесу всю свою жизнь. Медею любила особенно.
Я сглотнула. Мать Бена, которая умерла или погибла.
— Спасибо, профессор, — едва дыша проговорила я, принимая книгу.
На языке вертелись вопросы, но я опять не решалась спросить. Как и не решалась погуглить Бенингтона. Не хотела я знать ничего из интернета и даже от других людей.
— Как у вас? Вы ведь вместе? — неожиданно спросил Робертс. — Прости, что спрашиваю, Кэти, но ты на него очень хорошо влияешь. Впервые вижу, чтобы Бенингтон так много и с удовольствием занимался. Ты как будто заразила его умом.
— Ох, профессор, скажете тоже. Боюсь, Бену со мной скучно, и он занимается проектом от нечего делать.
— Тоже неплохо, — пожал плечами Робертс. — Он очень умный парень. Мозги у него от матери. Правда, снобизм и гордыня от отца, но это неплохо помогло с клубом.
Робертс присел на край соседнего стола, явно готовый поболтать. Я, в свою очередь, была готова послушать.
— Как это? — спросила я.
— Когда Бен приехал учиться после пожара, он отказался от клуба, Кэти. Мне пришлось его уговаривать почти год. Он и учился черти как. Другого такого лодыря и прогульщика уже бы отчислили, но Бен у нас символ стабильности и незыблемости Торнвуда.
Я хмыкнула. Робертс приподнял бровь.
— Простите. Я не первый раз в Британии, но никак не могу привыкнуть к вашим аристократическим вековым традициям. В моей стране такое похоже на сказку.
Он закивал.
— Знаю, Кэти. Ваше дворянство буквально истребили в начале двадцатого века.
— Да. Теперь наша аристократия — это те, кто выжил в девяностые, и Киркоров.
— Киркоров? — повторил за мной Робертс. Даже не ошибся в произношении, что удивительно. — Кто это?
Я махнула рукой, улыбаясь, и сменила тему.
— Значит, это Вы уговорили Бена возглавить клуб?
— Да, я уговаривал, но он сам принял решение. Прежний глава окончил университет, и сам себя на его место назначил Алистер. Хотя обычно это кто-то из старших. Глоссер тогда был первокурсником, как и Бенингтон. Сместить его мог только один из Торнтонов.
— А что такого страшного делал Алистер?
— Ничего вроде бы, но даже до меня дошли разговоры о теории привилегированных фамилий. Попойки клуба часто заканчивались драками. Алистер — тот еще Наполеон и великий провокатор. Он всех убедил, что в нашем маленьком городе члены Торн Юнион должны разделять и властвовать.