Всё ещё люди
Шрифт:
Положение Джоан было неловким. Ей было совершенно ясно, что её банально покупают, прикрываясь при этом дешёвейшей лестью, но отказываться было бы непростительной глупостью.
То, что они предложили работу, было для Джоан всё-таки довольно неожиданно.
Неужели они думают, что ей не хватило бы надежды на спасение Алана, поданной хоть в каком-то виде, и для верности решили подбросить ещё приманку?
Самое смешное, что и в этом случае отказывать неправильно. Проблемы с деньгами давали о себе знать, и…
Наверное, глупо – но почему-то кажется, что так она была бы ближе к сыну. Хоть немного.
– Ладно, хорошо. – Джоан снова взяла в руки стакан. Пальцы так плотно сжали стекло, что ей казалось, ещё чуть-чуть – и он лопнет в ладони. – Я согласна с тем, что вы предлагаете. Однако мне нужно поговорить с женой, думаю, вы понимаете.
– Разумеется.
«Поговорить
Джоан была почти уверена, что Эмма тоже согласится, но разговор тем не менее обещал быть непростым.
2082, лето
Эмма проснулась около девяти утра. День был свободен – смена в баре (под фармой, иначе к середине смены будешь как выжатый лимон) только послезавтра. Не обнаружив рядом Джоан, женщина не слишком удивилась. Просмотр сообщений лишь подтвердил догадку.
«Я ушла на работу. Тебя будить не стала. Если будет что-то важное – сразу сообщу. Целую». Ниже было добавлено: «Спасибо за то, что было ночью».
Эмма знала, что слова были искренними – то, что она чувствовала во время их связи, было трудно подделать, если вообще возможно. По крайней мере, ей очень хотелось верить в это. С тех пор, как Джоан устроилась на новую работу, они довольно мало времени проводили вместе. Гораздо меньше, чем хотелось бы. Джоан теперь была загружена сильнее, чем в дни преподавания и исследовательской деятельности в университете Британской Колумбии. Временами казалось, что она просто одержима новой работой, но Эмма не считала себя вправе осуждать супругу, даже зная, что та находится в проекте на вторых, если не на третьих ролях. Джоан вполне могла бы делать всё дистанционно – но редко этим пользовалась. Такое положение вызывало неприятные чувства. Когда жена оставалась работать дома, Эмма старалась не отвлекать её, как бы того ни хотелось. Она видела, как Джоан погружается в работу, не желая признавать своей незначительности в общем деле. Это место было для неё дополнительным стимулом, брошенной ей костью – если вдруг одной надежды на возвращение Алана окажется мало. Возможность чувствовать себя сопричастной процессу, а не просто сидеть и ждать результатов, и, конечно, приличная зарплата. Проект хорошо финансировался сверху – со стороны Министерства здравоохранения, военных (их интересовали перспективные приложения в сфере искусственного интеллекта), а также из негосударственных источников.
Несмотря на очевидность того факта, что сын много значил для Джоан, отношения этих двоих были непростыми. Однажды во время разговора, переросшего в ссору (всё началось со спора, насколько значимы жизни эго-систем помимо человеческих, но то, похоже, был лишь повод), Алан сказал матери, что ненавидит её, и Джоан просто взорвалась. Эмма тщетно пыталась успокоить обоих – они словно не замечали её. В тот субботний вечер Алан ушёл и вернулся лишь на следующий день. Пока Джоан, всё ещё кипя, медленно успокаивалась, Эмма без конца пыталась дозвониться Алану, но он упорно отказывался отвечать. Наконец три часа спустя Алан позвонил сам. Он сказал, что ему есть где переночевать. Эмма волновалась за сына и заснула лишь далеко за полночь. По возвращении Алан получил из уст Джоан вымученные извинения. Эмме удалось убедить её сделать этот скромный шаг к примирению, смирив до сих пор, похоже, кипящий внутри гнев. Алан кивнул, сказал, что тоже наговорил лишнего, и закрылся в своей комнате. Всё это напряжение было вызвано не одной только разницей в этических позициях, и Эмма это хорошо понимала. В частности, Джоан недолюбливала девушку Алана, Карлу, и порой отпускала в её адрес едкие шуточки и неодобрительные комментарии. В таких случаях обычно тихий Алан вспыхивал, не скупясь на ответные словесные удары.
Карла Уилсон… Эмма знала о ней мало. Года на полтора старше Алана. Довольно милая. Алан не горел желанием посвящать мать в подробности, да она и не пыталась его расспрашивать. Отец Карлы, судя по всему, был человеком достаточно обеспеченным, и занимался эго-этичным бизнесом по производству одежды; больше Эмме ничего не было известно. Вскоре после происшествия Карла, сама не своя, связалась с Эммой, и потом всё это время то и дело старалась узнавать, как Алан. Нет, думала Эмма, то, что между ними – не простое баловство.
Карла присылала деньги на счёт Эммы. И та продолжала их принимать даже после того, как Джоан стала получать значительно больше на новом месте. Эмме было почему-то очень трудно сказать Карле «нет». Да и мало ли что могло случиться, так ведь? Но, все равно, Эмме также было и весьма неловко.
Эмма старалась общаться с Карлой сама по себе, не сообщая об этом Джоан. В последний раз, когда эти две встретились (Карла ждала Алана, пока тот собирался), кончилось плохо. Джоан подошла к девушке и негромко, с холодной насмешкой спросила: «Ну и как? Ты его уже трахнула? Тебе понравилось?» Эмма помнила до сих пор: они стоят друг напротив друга, Джоан смотрит на Карлу, та сжала кулаки и словно вот-вот скажет что-то в ответ, но спустя секунду поворачивается и, ни слова не проговорив, выходит за дверь. Эмма ошарашена, она не ожидала услышать такое из уст жены. Наконец подходит Алан и сразу замечает, что Карла ушла. На его лице появляется недоумённое выражение, но, увидев Джоан, он как будто всё понимает и быстро выскакивает наружу.
То был не единственный раз, когда поведение Джоан отталкивало и даже немного пугало. Время от времени Джоан совершала неожиданные поступки и говорила неожиданные слова, а иногда создавалось впечатление, будто она каким-то образом знает больше, чем все остальные вокруг. Возможно, зачастую так и было – расширенное рабочее пространство сознания поднимало способности Джоан к анализу и синтезу до недоступного обычным людям уровня. Даже с работающими не в полную силу имплантатами её перекроенный мозг работал иначе. К её чести, Джоан не хвастала фактом своего превосходства. Да и факт этот имел издержки. Регулярные посещения психиатра не были для неё формальностью: для каждого, уходящего всё дальше от ментального уровня кроманьонца, существуют значительные риски. Неучтённая индивидуальная особенность может привести к серьёзному расстройству после комплексной перепланировки или даже простого курса стимуляторов мозговой активности. Сами психотерапевты и психиатры, практически все – усовершенствованные и тщательно отлаженные в соответствии с профессиональными стандартами, обычно работают в связке с ИИ, часто в режиме глубокой интеграции, а не только используя в качестве экспертов-консультантов. Мало того, что специальность не из легких – для чистого, без правок, человека может оказаться просто невозможным иметь дело со сверхинтеллектуалом. Но кто бреет брадобрея? Психиатров как-то аттестовывали, должны были… Но если сам психиатр зашел далеко в своем совершенствовании, кто адекватно проверит его? Другой такой же? Как именно это работает? Мысли, типичные для модофобов, пресловутая концепция «кризиса доверия» по отношению к людям с расширенными возможностями и сложным ИИ. Вот только на деле всё работало куда лучше, чем могло казаться технофобам. Эмма корила себя за то, что в некоторые моменты жизни, пусть и в очень малой степени, позволяла себе подобные страхи. За всё проведённое вместе время она лишь изредка испытывала это гадкое, нежеланное отчуждающее чувство. И когда оно появлялось, Эмма изо всех сил старалась его прогнать.
Так. Привести себя в порядок после сна, одеться…
Скоро, согласно расписанию, должны были доставить завтрак. Услуги были оплачены на месяц вперёд, при желании можно было легко и быстро изменить заданное меню или вообще отказаться от доставки. Эмма вспомнила, как ей самой приходилось быть доставщицей еды. Ужасная, выматывающая работа.
Минут через десять пришел курьер. Эмма взяла заказ и поблагодарила работника – молодого паренька. Закрыла входную дверь, вернулась на кухню и сделала эспрессо.
Закончив с едой, допив кофе и прибрав за собой, Эмма позвонила Карле. Как бы к той ни относилась Джоан, стоит сообщить об изменении состояния Алана.
Карла ответила довольно быстро.
– Да, миссис Карпенко?
В её голосе Эмме послышались нотки волнения.
– Здравствуй, Карла… – Замявшись со вступлением, Эмма решила сразу заговорить по существу:
– Я знаю, ты очень волнуешься за Алана, и есть новости.
– Что с ним?
– Похоже, он… начинает приходить в себя. Правда, пока мало что известно точно. – Здесь голос Эммы слегка дрогнул.
– О, большое спасибо, что вы позвонили, миссис Карпенко. Когда… когда я смогу его увидеть?
Вопрос мог показаться слегка наивным, но было бы странно, если бы она его не задала.
– Честно сказать, не знаю. Пока что трудно сказать. Я обязательно сообщу тебе, как станет известно.
– Да, конечно. Хорошо. Я всё понимаю. Ещё раз спасибо вам, что позвонили, миссис Карпенко.
– Карла, и ещё… Я бы хотела поблагодарить тебя за помощь.
– О, не стоит. Если что-то нужно, только скажите.