Все еще я
Шрифт:
Меня тошнит, не трогай меня, разве ты не видишь, как мне плохо?..
Я хочу, чтобы эта линия оборвалась. Все чаще я вижу мраморное надгробие в склепе семьи Драфт и свое имя на нем. Уже ничего не изменить. Нельзя просто так взять и перестать следить за течением времени, нельзя направить этот поток из будущего в прошлое так, чтобы он стирал все на своем пути. Отпирал все закрытые двери. Освещал темные уголки твоей души. Давал понять, куда свернуть на следующем повороте.
Мои пальцы сжимают сигарету, они трясутся, но мне не страшно.
Кровь стекает по моей руке, боль подошла близко и постепенно заполняет собой образовавшееся отверстие.
«…как же тогда мне стать полезной Вам, если Вы не хотите выслушать меня? Ведь так Вы никогда не услышите то, что я пытаюсь сказать…».
Обрывки фраз выстраиваются в круговороте моей памяти. Где я, сколько мне лет, когда я должен это услышать, кто это мне скажет. Пытаюсь встать, но боль приковала меня к земле. Запах раскаленного железа и надвигающийся шум, словно огромная стена начала рушиться, а я сижу и жду конца света.
Как часто я умирал? Иногда мне кажется, что, если смерть наступит по-настоящему, я пропущу этот момент, как и все предыдущие – очнусь в непонятном для меня месте и кто-то рядом обязательно будет успокаивать меня или заигрывать со мной.
«Прости меня, Юкия… Я люблю тебя так сильно, но ты не оставил мне выбора… – она идет на кухню. Она – это девушка по имени Эстер, – тебе не будет больно. И ты должен быть уверен в том, что я сделаю то же самое и с собой».
Она выходит из кухни, держа в руках нож для разделки мяса.
«Разбивая этот мир на части, я не становлюсь сильнее. То, что я приобретаю, – лишь очередная маска: белая, надменная, она смеется мне в ответ, а я не могу разбить ее. Помоги мне, сорви ее с меня. Мы будем вместе… Неважно, будем мы в земле, или наши души переродятся в иных мирах и формах… Я найду тебя… Мы будем вместе, и этого не изменить».
Она берет мою руку и режет мою плоть; боль, тупая боль, я не чувствую ее. Что-то с невероятной силой заструилось по моим запястьям.
Я смотрю на нее, а она режет вены на моих руках. Сказать ей спасибо или умереть, не произнося ни звука? Лужа алой крови становится все больше, я чувствую, как поплыло пространство.
«Прости меня, – кричит она. – Господи, что же я наделала… Я… Я вызову скорую… Не умирай…» – где-то эхом слышится ее голос, я застрял между стенами и не могу вырваться, пошевелиться, мне сдавило легкие, я не могу кричать.
Узник, пленник… Освободи меня! Оборви эту чертову нить, оборви ее сейчас!
Пробуждение
Жадно глотая воздух, словно рыба, выброшенная из недр живительного супа, с пронзительным криком я, мокрый, вынырнул наружу. Повязки на руках пропитались алой кровью, на асфальте тоже была небольшая лужа крови, вытекающая из-под меня.
В растерянности я оглянулся.
Послышался гудок прибывающего
Я сидел с безумно колотящимся сердцем, как будто провел всю ночь в объятиях любовницы, как будто я обнюхался героина, как будто выпил весь запас алкоголя в доме у Дэни, как будто я, мчащийся на безумных скоростях, сбил полгорода Лэсли Хаббардов, как будто я впервые в жизни, после скрипнувшей двери моей комнаты и предательства матери, почувствовал, что такое настоящая боль.
Теплая вода лилась на мое окоченевшее тело. Подставив себя этому потоку убаюкивающего блаженства, я старался не думать о том, что произошло, и как я очутился в своих апартаментах. Вода стекала по моей голове, затекала за воротник грязной куртки, в карманы грязных джинсов, ткань облепила ноги, создавая иллюзию застывающего цемента. От этой иллюзии они тряслись, и я испытывал наслаждение, переминая затекшие, израненные ступни, которые ласково пощипывала струя воды. Наверное, никогда в жизни мне не было так приятно от ощущений, возникших после принятого душа.
Где-то звонил телефон, но мне было все равно: кто бы там ни был, это уже не имеет значения. По моим рукам струилась вода вперемешку с засохшей кровью. Наверное, звонил Сэм, должно быть, он здорово перепугался из-за меня. Или Дэни с извинениями за позапрошлую ночь, а может, звонил отец… И никогда в жизни я даже не посмел бы представить, что это могла быть мать.
Вода перестала казаться теплой, холодной, горячей или какой-нибудь вообще, словно я стоял в пустом душе. Поспешно стащив с себя остатки одежды, я кинулся на шелковые простыни кровати. Это все, что мне было нужно. Я был ни живым ни мертвым.
Меня разбудили чьи-то прикосновения. Я почувствовал, что меня кто-то трогает, царапает кожу и всхлипывает. Повернув голову и приоткрыв глаза, я в испуге рванулся с постели и упал на пол: это была ее рука… Это был ее бледный призрак…
– Мама! – в испуге крикнул я.
– Юкия, успокойся, это я… Сэм, – открыв глаза, я увидел испуганного и бледного друга. Щеки его впали, казалось, что он не спал несколько ночей.
– Что случилось? – немного приподнявшись на кровати, я обнаружил, что был совершенно голым.
Сэм смутился, отсел в кресло напротив и посмотрел на меня диким взглядом.
– Ты меня спрашиваешь, Юкия?! Да мы прочесали весь лес и все сточные канавы в поисках тебя! – вдруг ни с того ни с сего завопил Сэм. – Я думал, ты погиб! – его голова упала на руки, а тело начало содрогаться в беззвучных рыданиях.
Я подбежал к нему.
– Перестань, я ведь здесь, с тобой, и со мной все в порядке.
Он схватил меня и крепко сжал, затем поспешно отстранил от себя и смахнул слезы с глаз.