Все голубые фишки
Шрифт:
Ведь в том девяностом году Россия была совершенно нищей.
Ну ничего тут человеческого не было, ни ресторанов с приемлемым обслуживанием, ни магазинов с широким ассортиментом и выбором, ни красивых машин, ни комфортных квартир.
Были только какие-то унылые толпы бывших инженеров, торговавших сигаретами возле метро, да стада бритоголовых удальцов в спортивных костюмах, что бродили между ларьками отнимая у бывших этих инженеров их последние копейки.
А теперь, Россия гляди-ка, вырастила такую плеяду бизнесменов, что ему – удачливому
Улетая в далеком девяностом году, Дима с презрением глядел на остававшихся за окном иллюминатора.
Неудачники.
Неудачники, которые остаются здесь в этой стране вечно деревянного рубля. В стране, где никогда не будет путной комфортной жизни. Стране, которая сама себя не уважает, в которой самые красивые женщины с высшим образованием счастливы отдаться любому заграничному уроду – лишь бы вывез ее отсюда.
И уже там в Америке, вдоволь хлебнув эмигрантской халявы Балтимора и Кливленда, Дима все равно считал себя куда как более удачливым по жизни, чем его оставшиеся в России бывшие товарищи по институту.
Как же!
Ведь по телевизору по всем шестидесяти шести каналам про Россию никогда и ничего не показывали, будто и нет ее совсем. А если и говорили что-то про Россию, то показывали обычно три сюжета.
На фоне зеленого дыма, поднимающегося из заводских труб, в фиолетовой от каких-то химических сбросов реке женщины в телогрейках заскорузлыми руками полощут синие мужские кальсоны…
Или показывали в новостях как на углу Тверской и Манежной в Москве какая-то группа совершенно ободранных жалких солдатиков, выпрашивает у прохожих мелочь и сигареты…
Ну и еще проституток показывали, как они уныло стоят возле дороги, или беспризорных детей, или жалких пенсионеров, живым забором перегораживающих железную дорогу…
Правильно сделал, что из этой страны дураков свалил, в очередной раз увидев такой сюжет, думал про себя Дима Минаев.
Но теперь, выйдя в Шереметьево из самолета, Дима увидал совершенно другую страну.
И совершенно других людей.
И эти люди абсолютно не выглядели неудачниками.
Наоборот, они щеголяли в одеждах из самых дорогих европейских бутиков, они светились самыми обаятельными жемчужными улыбками здоровой дентальности, какая бывает только у очень преуспевающих людей, они садились в дорогие красивые машины…
Ах, да такого парка новых дорогих машин он не видел даже в Америке…
Неужели это его Родина?
И неужели он был неправ, когда покидал ее шестнадцать лет тому назад?
Предательская мыслишка болталась теперь в голове и холодком страха об упущенных возможностях холодила душу.
Из Шереметьева в Быково Дима ехал на такси.
Это было совсем другое такси, нежели то из девяностого года, что из Быково доставило его – счастливого обладателя американской визы в международный аэропорт Шереметьево.
Тогда это были
И шофер тогда был какой-то жадный, жалкий рвач, торговавшийся за каждый свой деревянный рубль.
Теперь Дима ехал на заднем сиденье новенького корейского автомобиля бизнес-класса, в котором работал кондиционер и тихо играла приятная музыка. И водитель производил куда как более приятное впечатление, чем все эти афроамериканцы из Кливлендской шоферни.
В Быково его ждал большой Боинг кампании "Сибирь".
Неужели я напрасно уезжал? – снова подумал Дима Минаев, – нужели прогадал? …
– Вот так я живу, – с широкой улыбкой по-хозяйски за талию полуобняв своего заокеанского гостя, сказал Богуш, завершая самый поверхностный обход дома и прилегающих к нему территорий.
– Вот так вот скромно я живу, там у меня летний бассейн, там у меня оранжерея и зимний сад, там крытый бассейн и зимний теннисный корт…
Антонов, тоже улыбаясь, шел чуть поотстав.
– Ну а ты, Дима, там в Америке, тоже имеешь большой дом? – поинтересовался Антонов.
– Ну, что-то вроде этого, – как-то неопределенно ответил Дима.
– А знаешь, – снова заговорил Богуш, – мы когда еще в девяносто третьем в Москву ездили на выставку стройиндустрии на бывшей ВДНХ, мы там с американцами встречались из какой-то калифорнийской строительной компании, так вот у нас один строитель из так называемых новых русских из Пензы, так перед американцами расхвастался, что стал выпендриваться, де вот у них в Пензе на парковке перед его строительным трестом пятьдесят машин стоит-паркуется, дескать вот какой уровень жизни у них там в Пензе… И этот пензяк или пензюк, не знаю, как правильно, спрашивает американца из Калифорнии, дескать, а вот сколько у тебя перед офисом машин на парковке стоит?
Тот подумал и отвечает. Машин не знаю сколько, а вот вертолетов у меня в компании четыре штуки… Тогда пензяк тот и потух…
Антонов с Минаевым вежливо похихикали над Богушовским анекдотом.
– Ну так что, может и пообедаем? – предложил Богуш, – поедем в ресторан, или организуем здесь что-нибудь, как там это у вас называется? Барбекю?
Решили все-таки ехать в ресторан.
– У нас в районе Сиреневой Тишани ресторанчик новый открылся русской кухни, – уже в машине пояснял Богуш, – мы с Антоновым и с Вадиком Столбовым там частенько обедаем.
В машине у Димы совсем сердце заныло.
Такие дорогие машины там в Кливленде он видел только издалека.
На таких лимузинах там в Америке ездили только президенты банков и директора крупных компаний.
– А Вадик как живет? – едва скрывая ревнивую дрожь в голосе, спросил Дима.
– А мы к нему может и заедем не сегодня, так завтра, – ответил Антонов, – хорошо Вадик устроился, он на берегу Каменки участок три года назад купил сорок соток с куском леса, ну и дом себе хороший поставил, увидишь еще!