Все хроники Дюны (авторский сборник)
Шрифт:
— Вот как! — Это было одной из тех вещей, которых Беллонда глубоко страшилась.
— Белл! — оборвала ее Одрейд и указала на кольцо садов вокруг Центральной. — Та небольшая горка — вон там, где мы не сажали деревьев. Я хочу, чтобы вы приказали построить там по моим указаниям мой Каприз. Маленькую дачу с ажурными стенами.
Теперь Беллонду будет не остановить. Одрейд редко видела ее такой несдержанной. И чем больше распалялась Беллонда, тем тверже и настойчивее становилась Одрейд.
— Ты хочешь… Каприз? В этом саду? А на
Глупый спор. Они обе это знали. Преподобная Мать не могла сдаться первой. Белл почти никогда и ни в чем не уступала. Даже когда Одрейд умолкла, Беллонда продолжала говорить — словно двигатель на холостых оборотах. Наконец, когда Беллонда выбилась из сил, Одрейд спокойно сказала:
— Ты должна мне небольшой обед, Белл. Проследи за тем, чтобы он был приготовлен наилучшим образом.
— Должна тебе… — зашипела Беллонда.
— Как предложение мира, — прибавила Одрейд, — я хочу, чтобы обед подали на моей даче… в моей Фантазии-Капризе.
Когда Шиана рассмеялась, Беллонда была вынуждена присоединиться к ней, но в ее смехе звучали ледяные нотки. Она понимала, что ее переиграли. — Все будут видеть это и говорить: «Смотрите, как спокойна и уверена Преподобная Мать», — сказала Шиана.
— Итак, ты хочешь сделать это для поддержания морали! — сейчас Беллонда приняла бы любое объяснение.
Одрейд улыбнулась Шиане. «Малышка моя, умница!?
Шиана не только перестала поддразнивать Беллонду, но и принялась поддерживать ее достоинство, когда только это было возможно. Белл, конечно же, знала это, но у нее оставался неизбежный вопрос Бене Джессерит: «Почему??
Почувствовав это подозрение, Шиана сказала:
— На самом деле мы спорим о Майлсе и Дункане.
А меня, например, уже тошнит от этого.
— Если бы я хотя бы знала, что ты делаешь на самом деле. Дар! сказала Беллонда.
— У энергии свой узор, Белл!
— Что ты имеешь в виду? — Беллонда была совершенно растеряна.
— Они найдут нас, Белл. И я знаю как.
Беллонда буквально утратила дар слова.
— Мы — рабы наших привычек, — сказала Одрейд, — Рабы той энергии, которую производим сами. Могут ли рабы остановиться? Белл, ты знаешь эту проблему не хуже, чем я.
На этот раз Беллонда не возражала.
Одрейд смотрела на нее.
Гордыня — вот что видела Одрейд, когда смотрела на своих Сестер и их обители. Достоинство было всего лишь маской. Не было истинного смирения. Его место занимало внешняя уступчивость, действительная линия поведения Бене Джессерит, которая в обществе, сознающем угрожающую ему опасность, выглядела суровым предупреждением.
Шиана была растеряна:
— Привычки?
— Привычки всегда преследуют тебя. То «я», которое ты сама создаешь, неотступно с тобой. Это призрак, который бродит вокруг, ища твоей плоти, желая обладать тобой. Мы зависимы от того «я»,
— Снова твой проклятый романтизм! — сказала Беллонда.
— Да, я — романтик… настолько же, насколько романтиком был Тиран. Он сделал себя чувствительным к застывшей схеме своего создания. Я же чувствую ловушку.
«Но как же близок охотник и как глубока пропасть…?
Беллонда не была обескуражена ответом:
— Ты сказала, что знаешь — они найдут нас.
— Им стоит только узнать в нас их собственные привычки, и они… Да? Вошла послушница-курьер — появилась из коридора за спиной Беллонды. — Преподобная Мать, Почтенная Мать Дортуйла. Мать Финтил привезла ее на посадочную площадку, и в течение часа они будут здесь.
— Отведите ее в мою рабочую комнату! — Одрейд посмотрела на Беллонду, взгляд ее казался почти диким. — Она что-то говорила?
— Мать Дортьюла больна, — сказала послушница.
«Больна? Самое неправдоподобное, что можно сказать о Почтенной Матери».
— Не торопись с суждениями.
Это было сказано Беллондой-Ментатом, Беллондой, бывшей врагом романтизма и бурной фантазии.
— Пусть сюда поднимется Там в качестве наблюдателя, — распорядилась Одрейд.
Дортуйла вошла, опираясь на трость. Финтил и Сгрегги помогали ей. Но взгляд Дортьюлы был тверд, вокруг она смотрела оценивающе. Капюшон был отброшен на плечи; волосы ее были темно-каштановыми, цвета старого черного дерева, а в голосе ее, когда она заговорила, чувствовалась глубокая усталость:
— Я сделала все, как вы приказали. Преподобная Мать.
Когда Финтил и Стрегги покинули комнату, Дортьюла без приглашения опустилась на стул рядом с Беллондой, бросила быстрый взгляд на Шиану и Тамалан, сидевших по левую руку от нее, потом тяжело посмотрела на Одрейд: — Они встретятся с вами на Перекрестке. Они думают, что выбор места был сделан ими самими, и ваша Королева-Паучиха тоже там!
— Как скоро? — спросила Шиана.
— Они хотят назначить встречу примерно через сто Стандартных дней, считая с сегодняшнего дня. Я могу назвать более точный срок, если нужно.
— Почему так долго? — спросила Одрейд.
— По моему мнению? Они хотят использовать время для того, чтобы увеличить военный потенциал Перекрестка.
— Каковы гарантии? — Тамалан, как всегда, была немногословна.
— Дортуйла, что с тобой произошло? — Одрейд была потрясена слабостью тела, столь очевидной в сидящей перед ней женщине.
— Они применили ко мне жесткие методы. Но это неважно. Важны только приготовления. Насколько им можно верить, они обещают безопасность на планете и за ее пределами. Не верьте этому. Вам позволено иметь небольшой эскорт слуг, не более пяти. Нужно принять во внимание, что они убьют всех, кто будет сопровождать вас, хотя… быть может, я объяснила им, что это ошибка.