Все или ничего
Шрифт:
Да он даже сегодняшнюю «Спортивную жизнь», наверное, не просмотрел. Не увидел мою фамилию в списке сборной мирового чемпионата…
А ведь должен понимать, чего мне стоило вернуться на свое законное место, продолжить тренировки… Именно по его вине я не смогла попасть на европейский чемпионат…
Ну… пусть по собственной… если честно… Все равно…
Хоть бы позвонил…
А впрочем, у нас равноправие… С какой стати я должна ждать от него милости, снизойдет ли его светлость до беседы? Я вполне в состоянии сама позвонить. Раз мне хочется. Что тут такого?
И я решительно сняла трубку и набрала номер.
— Будьте добры господина Львова…
— Он на совещании, — сухо ответил мелодичный женский голосок. — Вы хотите передать информацию?
— Хочу, — с вызовом заявила я. — Передайте, что госпожа Первенцева ждет его звонка.
— Он вам обещал? Вы договаривались? Минуточку… я проверю… Нет, у меня ничего не записано…
— Так запишите.
— Хорошо… — секретарша помедлила. — Я напомню ему в шестнадцать десять. Вы по какому вопросу?
— По личному.
— Простите, видимо, вам лучше записаться на прием…
— Я сама решу, что для меня лучше, — отрезала я.
Хамство какое! Она мне будет советовать! Держите меня! Упасть и не встать!
И где он только откопал такую нахалку?.. Интересно, она симпатичная? Наверное, спит и видит, как бы обольстить своего импозантного шефа…
А он… он позволяет всякой финтифлюшке, которая только и умеет, что печатать на машинке да варить кофе, говорить со мной в таком вызывающем тоне…
Нет, он же на совещании… Если бы он слышал, то показал бы своей секретутке, как следует с людьми разговаривать…
А может, совещание только предлог? И он просто не хочет брать трубку… Скрывается? Прячется от меня? Трус!
Боится объяснений… Конечно… Стыдно небось за свое поведение. Теперь должен в ножках валяться и вымаливать прощение!
Только… почему-то он не торопится этого делать…
Надо успокоиться, а то я скоро взорвусь от возмущения, как кипящий котел. Лучше всего выпить чашечку кофе. Хоть и говорят, что кофе возбуждает, да и вообще вреден для спортсменов, я лично придерживаюсь другого мнения: подобное следует лечить подобным.
Но по закону подлости в доме ни единого зернышка, а в банке с растворимым — только жалкая пыльца на стенках…
Не хочу тащиться в магазин. Раз нет горячего кофе — тогда горячий душ.
Ну и пусть за окном асфальт плавится от жары! Только глупцы ищут облегчения в прохладе. А мудрые азиатские аксакалы в сорокаградусный зной прихлебывают из пиалушек обжигающий зеленый чай.
Льется вода, впивается в тело острыми иголками…
Как хорошо, что я все-таки выбросила ванну и устроила на ее месте стильную душевую кабину! Сердце радуется, когда со всех сторон начинают покусывать, пощипывать тонкие стремительные водяные фонтанчики: сначала крутой кипяток, потом ледяные до озноба, и снова обжигающие…
Дыхание перехватывает. Жар — холод, жар — холод, жар…
Струи такие тугие, что кажется — звенят… Еле слышно, но настойчиво…
Стоп! Да это телефон! Сквозь шум воды прорывается тихая заливистая трель…
Наконец-то! Это Володенька!
Я выскочила из душа и помчалась в комнату, оставляя на полу мокрые следы.
Ага! Не выдержал! Все-таки решился признать свои ошибки…
Или внял настойчивым напоминаниям секретарши? Зря я о ней плохо думала, она отлично справляется со своими обязанностями…
Надо было бы перевести дыхание, помедлить и сказать ленивым, отчужденным голоском:
— Алло… Это кто?.. Ах, ты… Не ждала…
Но я сообразила это слишком поздно, когда уже схватила трубку и выпалила, задыхаясь от бега и волнения:
— Это ты?!
— Я, — ответил чужой голос. И польщенно хмыкнул: — Соскучилась? Старая любовь не ржавеет…
Да кто же это?
Я секунду ошарашенно молчала. Может, номером ошиблись?
— Что молчишь? Дар речи потеряла? Надеюсь, от счастья?
Господи, Андрей… Вот уж кого я меньше всего хотела бы сейчас слышать…
Мое молчание он принял за согласие.
— И я соскучился… если честно… — Голос потеплел и дрогнул… — Через минуту буду. Нет, через тридцать секунд. Ты как раз успеешь дойти до двери.
Я не успела ничего возразить, даже не осознала толком, что он мне сказал, а в дверь уже звонили. Требовательно и настойчиво.
Всего лишь полгода назад я бы умерла от счастья, увидев Андрюшу, робко стоящего на пороге с букетом цветов и огромным шоколадным набором в руках.
Раньше вообще все было по-другому. Или я была глупой и неразборчивой, или мне просто льстило внимание «самого Галибина», от которого все наши девчонки были в диком восторге…
А мне нравилось, что холодный, надменный красавчик становится со мной пылким и страстным. Это была наша тайна, таким он был в моей власти, собственный, особенный… И я гордилась, что никто не подозревает, какие ласковые слова Андрей шептал мне ночью, бессовестно нарушая спортивный режим…
Тогда я совсем потеряла голову. Стоило только закрыть глаза, как я снова и снова чувствовала прикосновения его рук, ощущала на губах быстрые нетерпеливые поцелуи… Я с ума сходила. Казалось, ни у кого в мире не было такой неистовой любви, как у меня…
А вот поди ж ты! Вспоминаю, и даже ничто внутри не шелохнется. Было — и нет. И куда подевалось? Даже странно. Разве это все со мной происходило?
— Ты меня пустишь?
Андрей нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
— А если нет?
— Почему?
— Потому что, — отрезала я и попыталась эффектно захлопнуть дверь перед его носом.
Андрей подставил ногу — молниеносная реакция — и оставил довольно большую щель, в которую протиснулся букет роз и больно уколол мне руку.