Все или ничего
Шрифт:
Линда тяжело вздохнула, наблюдая, как он уходил, но когда Брайони импульсивно обернулась к ней, сказала:
— Молчу, молчу! — И тут же добавила: — После всего, что ты здесь сделала, теперь, когда все отлажено и ты могла бы стать частью этого, это просто неразумно, Брайони!
— Для тебя, может, и да, — резко парировала Брайони, — а, ох, черт! — Она потерла бровь. — Может, ты и права.
— Что ты думаешь?
— Я думаю, что в целом это здорово.
По проекту каждый из домиков был двухэтажным с просторной
— Всего лишь в целом? — переспросил Грант Гудман.
— Не так-то просто представить себе вещи по плану, но что сразу же пришло мне в голову, так это то, что нелегко будет обслуживать дополнительные здания из одной центральной кухни, находящейся в другом помещении. Здесь предусмотрены кафетерий и закусочная позади бассейна, но никакой кухни я не вижу.
Грант Гудман в раздумье посмотрел на нее.
— Так было задумано, чтобы была одна центральная кухня, хотя, возможно, ты права. Но не усложняет ли это дело? Два шеф-повара, два морозильника и тому подобное.
— Не думаю. Вам все равно придется увеличить штат столовых работников, а из опыта я знаю, что повара всегда предпочитают иметь собственное владение.
— М-м… Звучит разумно, — медленно проговорил Грант Гудман, — если, конечно, не получится дублирования и, как результат, увеличения отходов.
— Положитесь на меня, — сказала Брайони. — При надлежащем контроле… — Она внезапно умолкла.
— Значит, ты собираешься остаться? — спросил Грант Гудман.
Брайони встала и подошла к окну: шел сильный дождь.
— Я еще не решила.
— Ты сказала…
— Я оговорилась.
— Скажи, что тебя смущает.
Брайони оторвалась от унылого пейзажа за окном и вздохнула.
— Мне казалось, причины очевидны, но раз это не так, подумайте хотя бы о том, что для начала мы становимся объектом сплетен всего обслуживающего персонала. Вы позволили себе выпад в отношении меня в присутствии Линды совсем недавно, вы…
— Из того, что я услышал, — мягко заметил Грант Гудман, — ясно, что вы уже обсуждали с ней эту тему, так что дальнейшее притворство не имело смысла.
— Нет, не обсуждала, — возразила Брайони, но сказанное прозвучало неубедительно даже для ее собственных ушей. — Хорошо! Даже до того, как я узнала, кто вы, я… я…
— Дала понять Линде о твоей неприязни ко мне, — закончил он.
— Да, это неприятно, учитывая, как все обернулось, но преступления в этом нет, а неприятно в этом только то, что Линда ужасно любопытный человек, хотя добросердечный, и волнуется за меня. Что, однако, — добавила она уже с иронией, — никак не меняет того факта, что вы для нее просто Аполлон. Но я бы ни за что… не стала унижать вас в глазах подчиненных, — сухо добавила она.
— А как насчет повара Марсдена позавчера вечером?
Брайони поморщилась.
— Боюсь, я была тогда в шоке. Вам придется
— Что ж, если ты не собираешься представлять меня всем как шантажиста и бабника, — в его глазах мелькнула озорная искорка, — то я не вижу причины, почему мы не можем попытаться положить этим пересудам конец. Я был бы рад внести в это свою лепту.
— Означает ли это?.. — Брайони уставилась на него. — Вы изменили свое решение?
Грант Гудман, в свою очередь, удивленно посмотрел на нее и взял со стола чертежи.
— Относительно нас в личном плане? Нет.
— Тогда не знаю, как нам покончить со сплетнями, — с вызовом сказала Брайони, — потому что в таком случае наше противостояние продолжится.
Гудман пожал плечами, скатал чертежи в рулон и перетянул их резинкой.
— Я думал, что некоторое время, проведенное в тишине и спокойствии, поможет тебе увидеть вещи в другом свете, Брайони. Должен ли я понимать это так, что ты не собираешься рассказать мне о Нике Семпле?
— Послушайте, что если я скажу вам, что Семпли были правы? Что, если… я охотилась за ним, шантажировала его, что его жена поймала меня на том, что я целовала его, что тогда? Неужели вы и тогда скажете, что все равно хотите спать со мной, или заниматься со мной любовью или сексом, или как вы там это называете!
— Сядь, Брайони, и успокойся, — сухо сказал Гудман. — Что ты все-таки хочешь этим сказать?
Брайони села, потому что ноги у нее подкашивались.
— А то, — хрипло сказала она. — Если вы считаете, что все это имеет к вам какое-то отношение, потому что Анжелика — ваша кузина, то лично я считаю, что вас это совершенно не касается. К тому же все это в прошлом. Прошел уже целый год! Нику Семплю с моей стороны ничего не грозит. Вина, — проговорила она твердо, — была моя.
— Посмотри на меня, — спокойно приказал Гудман и, когда она это сделала, спросил: — Почему ты защищаешь Ника, Брайони?
Она отвернулась.
— Мне больше нечего сказать, мистер Гудман.
— Ты все еще любишь его?
— Нет.
— А любила.
— Нет.
— В какие же отношения ты хотела бы вступить с мужчиной, Брайони?
Брайони изобразила подобие улыбки.
— Будучи исправившейся экс-охотницей за богатством и разрушительницей браков, которая здорово обожглась? Дайте-ка подумать… Даже не знаю, — устало ответила она. — Послушайте, давайте прервемся?
— Хорошо, — согласился Гудман, — но позвольте мне сказать вот что. Я не люблю никаких излишеств в сексе. Я предпочитаю нормальный секс, приносящий взаимное удовольствие, от которого действительно могут захлопать ставни и разбиться окно, хотя мне не доводилось достигать подобных м-м… высот. — Он лукаво усмехнулся. Брайони закрыла глаза. — Мне бы также хотелось сказать, что я не верю твоим словам, это, возможно, связано с тем, что меня по-прежнему влечет к тебе. А возможно, — неожиданно холодно добавил он, — это связано с тем, что я достаточно хорошо знаю Ника Семпля. Но давай действительно сделаем перерыв в обмене колкостями.