Всё к лучшему!
Шрифт:
– Успокойся, медвежонок! Все хорошо!
– нежно сказала мама, обнимая Мишу. Он тоже обнял ее, пальцами чувствуя грубую ткань платья.
– Какой ты стал взрослый, сынок! И эта щетина!
– ласково сказала мама, теребя ладонью почти бороду.
– Почему не бреешься?
– Прости...., не знаю...
– потерялся Михаил, носом чувствуя любимый мамин ромашковый шампунь.
– Сынок, ты давай. Возьми себя в руки!
– Мама, я не знал, что ты так серьезно болела..., почему ты не говорила...
– плакал Миша, поглаживая спину матери.
– Я бы все сделал, чтобы ты вылечилась...
– Успокойся сына..., всему свое!
– Мама, любимая, я хочу к тебе! Я скучаю очень, возьми меня с собой!!!
– плакал уже навзрыд Михаил, все крепче обнимая мать.
– Рано сына, рано! Всему свое....
Михаил открыл глаза, голова упиралась в окно, а по щекам текли слезы. Автобус ехал по сельской трассе, удаляясь все дальше от города. Вытерев рукавом слезы, Михаил успокоился, все еще чувствуя запах ромашки. Десять лет как умерла мать, после длительной болезни легких. Она прикрывалась от всех словами, что это простуда хроническая. И до последнего дня все верили ей. И вот, впервые за долгие годы, мамочка пришла во сне к Михаилу.
– Эх, мама, мама!
– прошептал в стекло Михаил. На всем белом свете никого больше не было из родных. У мамы не было ни сестер, ни братьев, отец погиб в автокатастрофе, когда ему не было и года. По отцу, родных Михаил не знал, и были ли они? Мама никогда не говорила о них, наверно была причина. А так было иногда грустно от одиночества, аж выть хотелось....
Глава 7
Прошел час, Михаилу наскучило смотреть на мелькающий однообразный пейзаж. Вытащив из сумки пакет с досье, Михаил решил ознакомиться с вундеркиндом.
Алексей Гаврилович Безголовый..., фамилия немного напрягала, 1962 года рождения, в принципе, не старый. В советское время окончил ПТУ в районном центре, работал трактористом, слесарем в механическом цехе, после развала колхоза так и остался жить в своей деревне. Обычный человек, как десятки миллионов в стране. А вот..., построил ветродуй, сам вырабатывает электричество для своих нужд. Ну, малорик..., еще соорудил газогенератор, ну это хрень какая-то, - мелькнула в голове у Михаила, - еще парочку технических штуковин. Ну да ладно, как-нибудь вывернусь, подумал Михаил. А вот зачем редактору писать про этих Кулибиных, в литературном журнале, было не понятно..., хотя можно не вдаваться в техническую часть, а больше налегать на человеческий фактор. Надо раскрыть человека изнутри как бы..., в деревне люди слабы на алкоголь, это общеизвестный факт, так что общий язык найти можно... Да и не плохо на чистом воздухе отдохнуть от этой городской жизни. Вдохнуть запах скошенной травы, походить босиком по утренней росе, как Толстой, а лес! Когда Михаил был в последний раз в лесу? Грибы, ягоды..., зверье там всякое, типа ежиков или зайчиков..., романтика...
– Ты бомз?
– перед Михаилом стоял мальчишка лет шести в полосатой футболке и в шортах. Наивно и чуть открыв рот, мальчишка с любопытством смотрел на подбородок Михаила.
– Нет, малыш....
– сконфузился Михаил от странного детского вопроса.
– А с чего ты взял?
– Ну не знаю..., мама сказая....
– без приглашения мальчик сел на свободное соседнее место.
–
– Мальчик, а тебя как звать?
– задумался от неприятной семейной истории мальчишки, Михаил.
– Богдан!
– ответил мальчишка, елозя в кресле.
– Богдан Алексеевись..., папу у меня Леса зовут..., дяденька, а посему у вас такие волосы на секах?
– Это борода называется! Иногда у дядь отрастают, и они становятся такими важными!..
– Нет, я у деда молоза видел болоду, она такая белая и больсая!!! Он вазный! А ты нет!!!
– мальчик очень был откровенный, ноги у него весело болтались.
– Но ты, дяденька, смесной такой, с этой болодой.
– Я рад!
– немного обиделся Михаил, почесав щетину.
– А тебя, дяденька, как звать?
– наивными и зелеными глазами посмотрел на Михаила Богдан.
– Дядя Миша!
– ответил Михаил, потрепав русые волосы мальчишки.
– Ты, наверно, уже совсем взрослый будешь? В школу скоро пойдешь?
– Эх, дядя Миса!
– совсем по-взрослому вздохнул Богдан.
– Мама хосет что бы я осенью посол..., а я вот не могу так! У меня зе длузья в садике останутся..., есть есё Катя! Моя невесьтя! Мы с ей весьной позенились.., и как я всех блосу?... Навелно я в сколу не пойьду...
– Богдан, хочешь я тебе правду скажу?
– заговорщицки наклонился Михаил к малышу.
– Хосу!
– согласился мальчишка, открыв рот от удивления, приготовившись слушать дядьку.
– Твои друзья и невеста тоже пойдут в школу учиться..., рано или поздно.
– Выдал истину Михаил.
– Плавда?
– не поверил Богдан, надо же, и шестилетние малыши страдают скептицизмом.
– Поверь мне, Богдан! Это правда!
– уверил малыша Михаил, взяв детские ладоши в свои.
– Ух ты...
– заморгал Богдан.
– ...Но тогда я пойду в сколу! А если Катя лодит деток? Это нам не помесает уситься?
– Тяжело, конечно, будет! Но ты же мужик! А мужики всегда находят выход из сложных ситуаций, не смотря ни на что! Ты вот ведь у мамы и папы есть, а они все равно работают, а работать даже тяжелей, чем учиться! И ещё и любить тебя успевают!!
– Конесно! А как зе не юбить меня? Я ведь такой холосий мальсик!
– в недоумении посмотрел на Михаила Богдан.
– Ты очень хороший мальчик! А главное очень скромный и ни грамма не тщеславный!
– улыбнулся Михаил.
– Сто?
– не понял Богдан замысловатые слова дяденьки.
– А ничего, малыш! Ты главное не бойся и иди в школу!
– Конесно! Я дяденька пойду к маме, успокою её, сказу ей сто в сколу пойду!
– слезая с кресла, сказал Богдан и побежал по проходу между сиденьями на задние места.
– Давай, давай!
– тихо проговорил Михаил, уже почувствовав легкую тоску по убегающему мальцу. Непосредственность Богданчика умиляла окружающих, в крайнем случае, Михаила. А может, это остатки алкоголя растрогали так...
За окном пейзаж постоянно сменялся, но чувство было такое, будто автобус едет по замкнутому кругу. Серые домики, вдоль дороги были, как под копирку - одинаковы, не смотря на разные цвета фасадов, впечатление было серым и блеклым. После продолжительной августовской жары, растительность была жухлой, так что деревья и трава тоже не радовали глаз.