Всё, как ты захочешь
Шрифт:
— Сердцебиение положительное. — Констатировал доктор Даниэлян под удовлетворённый блеск Диминых глаз. И было в них что-то неуловимо незнакомое. Толика тщеславия, гордости, высокомерия и безграничной радости, которая выдавалась сдержанной улыбкой.
— Направления на анализы я написала, будете наблюдаться у нас? — Заглянула в комнату акушерка. Дима нехотя, но оторвал взгляд от монитора аппарата. Перевёл взгляд на меня, прицениваясь к кивкам как по заказу и облегчённо вздохнул.
— Будем. — Улыбнулся ей скупой строгой улыбкой и неуловимо, чуть приметно, дотронулся кончиками пальцев до
А потом понеслось… началась новая жизнь, с новыми правилами и законами. Нет, как с фарфоровой куклой со мной никто не обращался, но Дима настоял на нормированном рабочем дне, питанию по расписанию и сеансах связи буквально через каждые два часа. Думаю, мог бы он позволить себе звонить чаще, так бы и сделал, но дела требовали не меньшего, а иногда и большего внимания. У меня появились новые интересы, новые знакомые, увлечения и занятия. Старые проблемы быстро забылись и, казалось, были уже и не со мной. Я училась жить для себя, поступая по советам умных людей, которые говорили прямо, что с рождением ребёнка придётся не то, чтобы себя ущемлять, но хорошая мама и сама отдаст ребёнку большую часть внимания и заботы. Дни летели, беременность развивалась, доктор Даниэлян не мог на меня нарадоваться.
— Значит, боли уже не беспокоят? — Хмурился он, снимая перчатки. — Что с половой жизнью?
— Регулярная.
— И после полового акта вопросов не возникает?
— У меня нет. А что, есть повод для беспокойства?
— Я бы так не сказал, но кое-что мне действительно не нравится. На работе напряжение как?
— Отсутствует. Дима поговорил с непосредственным начальником. А как Дима разговаривает, вы в курсе.
— Это радует. Я имею в виду, что муж так заботится. Первенец?
— Со мной — точно да, а насчёт бывших возлюбленных говорит, что перед фактом его никто не ставил. Надеюсь, что да, действительно первенец. Скажите, а пол уже будет видно?
Доктор Даниэлян лишь ухмыльнулся.
— Кого хочешь?
— Не знаю. — Я вдруг задумалась. — Ни от кого не откажусь. Да и Дима не давит, говорит, что пол ребёнка зависит от мужчины, а значит, ко мне претензий быть не может. На кого натрудились…
— Разумно. Значит, на следующем ультразвуке и узнаешь.
— Так долго ещё… — Скривилась я и покосилась на комнату с искомым оборудованием. Даниэлян этот взгляд пропустил самым наглым образом.
— Всего четыре недели.
— А я бы уже узнала…
— Галина, ты же умная женщина. — Возвысился он над столом, подбираясь ко мне поближе. За плечо приобнял, посмотрел, скептически изогнув бровь. — Понимать должна, что это лишнее излучение, а зачем оно тебе сдалось?
— Просто интересно. Я на занятия для беременных хожу, знаете, такие, психологические. Там как-то обмолвилась, что не знаю пол ребёнка, так они сначала на мой живот посмотрели, потом на меня и едва ли у виска не покрутили пальцем.
— Только не говори, что это тебя беспокоит. Мнение других не должно иметь к тебе никакого отношения.
— Знаю. Просто мнительная стала. Да и бабуля недавно приезжала, жаловалась, что все важные новости узнаёт исключительно от моего мужа. Тоже спрашивала, какие пинетки вязать. — Пожала я плечами и улыбнулась. — Самое смешное во всей этой ситуации то, что вязать она не умеет.
— Пусть вяжет зелёные. Они в любом случае подойдут. — Решительно выдохнул Даниэлян и похлопал меня по плечу как старого друга. — А я тебе посоветую недельку, может, две, воздержаться от тяжёлых физических упражнений, а то иногда такое впечатление, что ты пресс качаешь, прежде чем ко мне прийти. Только тонус у тебя какой-то плавающий. Прямо на глазах исчезает.
— Так это же хорошо!
— Хорошо будет, когда тонус перестанет появляться.
— Танец живота хоть можно?
— Танец — можно. — Подумав, ответил он. — Знаешь, — покачал головой, — наверно ты единственная моя пациентка, которая не сложила лапки и вообще занимается хоть чем-нибудь развивающим. Вот и поводов для беспокойства нет поэтому. Танцы твои — это кровоснабжение органов малого таза, работа и прогулки — необходимая нагрузка для здорового организма. Чаще я всё же вижу, как женщины отказываются от всего, в буквальном смысле, принимая горизонтальное положение на ближайшие сорок недель. Так что, так держать. На приём через три недели, как раз и направления тебе необходимые выпишу.
— А…
— Мужу твоему я сам позвоню. Можешь не беспокоиться.
— Спасибо. Иногда мне кажется, что только вы и можете его в узде удержать.
Я уже и сумку свою забрала со стула и сапоги натянула, когда вдруг вспомнилось.
— Дима вам ничего не рассказывает?
Даниэлян нахмурился и поджал губы.
— Ты о чём?
— Ну… я за рулём сама. Дима против, сказал, что поговорит с вами. Вы ведь объясните ему, что можно?
— Вообще-то не желательно. — Понимающе потянул врач. — Но запретить я тебе не могу. Мои рекомендации ты слышала: нагрузки должны быть минимальны. В принципе, вождение относится к стрессогенным факторам, но мне кажется, что если отобрать у тебя руль…
— Я ему так и сказала, — перебила я, широко улыбнувшись, — что на курсы дайвинга пойду. Так Дима сейчас дуется и молчит. В общем, вы на моей стороне?
— Я на стороне здравого смысла. Хочешь так же беззаботно отходить вторую половину срока, придётся от чего-то отказываться. Скоро и сама это поймёшь.
— Вот, не радуете вы меня, доктор Даниэлян! До встречи.
— До свидания. — С придыханием проводил он меня, поистине, любимую пациентку. А вот я сама только во время беременности поняла, каково это, когда врач знает о тебе всё. Раньше не понимала, а сейчас вижу, что такое может быть. Главное, найти того, кто любит свою профессию, а не так, как было в моей консультации, где есть поток, а личность каждого отдельно взятого индивидуума не важна.
Не успела выйти из клиники, как совсем недавно упомянутая мною бабуля, дозвонилась на телефон.
— Галя, ты явно не собираешься ставить меня в известность относительно своих планов. — Без прелюдии начала она и я понимающе кивала, хотя видеть этого никто не мог.
— Привет, ба, что ещё ты узнала от Димы?
— Что ещё? Да если бы не Дмитрий Алексеевич, я бы и о твоей беременности только перед дверями роддома узнала. Какого, кстати, роддома? — С подозрением потянула она и стало ясно откуда ветер дует.