Все мертвые обретут покой
Шрифт:
Над их головами грохнул выстрел дробовика. Взлетели с деревьев потревоженные птицы, а с огромного кипариса посыпались отколотые пулей на уровне человеческого роста щепки. Острые кусочки дерева вонзились в щеку одному из агентов. Он вскрикнул и качнулся в сторону, оказавшись на виду, и в тот же момент следующим выстрелом его ранило в бедро. Корчась от боли, он рухнул на перемешанную с грязью листву.
Под плотной стеной огня качались деревья, падали срезанные ветки, осыпалась листва. Агенты и полицейские снова двинулись вперед короткими перебежками. Кто-то крикнул, что нашли кровь. Она была на земле возле ивы, чьи сломанные ветки белели,
Сзади раздался лай собак: их держали в трех милях отсюда в резерве. Пришло время и им включиться в погоню. Собакам сначала дали понюхать взятую в доме одежду Байрона и место, где он прятался под поленницей. Потом, когда вместе с бородатым худым проводником, одетым в джинсы, заправленные в заляпанные грязью сапоги, они догнали основную группу, им показали пятно крови; собаки взяли след и рванулись вперед, натягивая поводки, а за ними осторожно последовали люди.
Но больше Эдвард Байрон не стрелял, потому что не одни служители закона охотились за ним на болоте.
Пока продолжалась охота на Байрона, Туисан, два молодых помощника шерифа и я сидели в канцелярии шерифа в Сент-Мартине и обзванивали дантистов в Майами. В нескольких случаях пришлось воспользоваться номерами телефонов срочного доступа.
От этого занятия нас ненадолго отвлекла Рейчел: она принесла нам кофе и горячие слойки. Ее рука легла мне на шею. Я сжал ее руку, приложил к губам и нежно поцеловал в ладонь.
— Я не ожидал, что ты останешься, — признался я. Мне не было видно ее лицо.
— Дело уже близится к концу, правда? — тихо спросила она.
— Думаю, да: конец скоро, я чувствую.
— Тогда я хочу дождаться, когда все закончится. Я хочу присутствовать при этом.
Она посидела с нами еще немного, пока напряжение не переросло в усталость, грозившую свалить ее с ног, и Рейчел отправилась в мотель спать.
Тридцать восемь звонков успеха не принесли, но тридцать девятый оказался удачным. В приемной доктора Эрвина Холдмана на Брикель-авеню его помощница нашла в своих регистрационных журналах имя Лизы Скотт, но она отказалась даже подтвердить, посещала ли эта девушка врача в последние полгода. Нам объяснили, что Холдман в это время играет в гольф и ему не нравится, когда его в такое время беспокоят. Туисан не выдержал и заявил, что полиции штата Луизиана на это плевать, и Холдман может идти ко всем чертям со своими увлечениями, после чего мы сразу получили номер его мобильного телефона.
Она была права. Наш звонок на самом деле сильно раздосадовал Холдмана, тем более, что его побеспокоили в тот момент, когда он вышел на удобную для удара позицию. Последовала непродолжительная перепалка, и Туисан попросил данные из карточки Лизы Скотт. Дантист стал отнекиваться и заявил, что для этого ему нужно получить разрешение матери и отчима девушки. Туисан передал трубку Дюпре, и тот объяснил врачу, что неразумно тревожить родителей, а сведения необходимы, чтобы исключить девушку из проводимого расследования. Холдман продолжал упираться, тогда Дюпре пригрозил добиться, чтобы за отказ сотрудничать с полицией на картотеку был наложен арест, и пообещал напустить на него налоговую полицию.
Надо ли удивляться, что у Холдмана сразу возникло жгучее желание нам помочь. Да, вся информация, включая рентгеновские снимки, действительно хранится у него в компьютере, и он перешлет нам все данные, как только вернется к себе в офис: поскольку его помощница работает недавно,
Последовал еще один короткий обмен мнениями на повышенных тонах, и дантист решил отложить свой гольф. Он сказал, что на дорогу у него уйдет час, если не задержит в пути пробка. Мы приготовились ждать.
Байрон углубился в болото на милю. Полицейские наступали на пятки, и кровь обильно текла из раненой руки. Пуля раздробила ему левый локоть, и теперь мучительная боль быстро отнимала силы. Он остановился на небольшой прогалине, чтобы перезарядить дробовик. Ему пришлось поставить ружье на землю и загонять патроны одной рукой. Все слышнее становился лай собак. Байрон решил их пристрелить, и тогда ему удалось бы затеряться в болоте.
Он поднялся и тут же заметил впереди движение. Байрон рассудил, что полицейские не могли обойти его: с запада от дороги подобраться к нему без лодок по глубокой воде они бы не смогли. А если бы и так, он бы слышал их приближение. Байрон насторожился, напряженно вслушиваясь в звуки болота. Видимо, галлюцинации.
Он неловко прижал здоровой рукой дробовик и, озираясь, двинулся вперед. Все ближе стена деревьев, но движение там прекратилось. Возможно, тогда он тряхнул головой, боясь возвращения видений, но они не появились, а вместо них навстречу Эдварду Байрону вышла смерть. Лес вокруг внезапно ожил, и темные фигуры окружили его. Он выстрелил, и в ту же минуту дробовик вырвали у него из рук, и лезвие ножа полоснуло по телу от плеча до пояса.
Он оказался в окружении мужчин с суровыми жесткими лицами. У одного на плече висела винтовка М16, другим оружием служили ножи и топорики. Возглавлял их рослый человек с каленым цветом лица и темными с проседью волосами. Под градом ударов Байрон упал на колени. Теряя сознание, обессиленный болью и усталостью, он поднял глаза и успел еще заметить опускающийся на него топорик в руке великана.
Потом Эдварда Байрона объяла темнота.
Мы воспользовались кабинетом Дюпре, где настроенный компьютер был готов принять от Холдмана материалы регистрационной карты. Закинув ноги на подоконник, я сидел в красном виниловом кресле, вдоль и поперек заклеенном липкой лентой, так что при каждом движении раздавался хруст, как будто трескался лед. Напротив стояла кушетка, на которой я перед этим проворочался три часа в беспокойном сне.
Туисан уже полчаса как ушел за кофе и пока не появлялся. Я уже начинал волноваться, но тут из соседней комнаты послышался шум голосов. Я вышел из кабинета Дюпре в общее помещение следственного отдела с рядами металлических столов, вертящимися стульями и вешалками, доской объявлений и кофейными чашками, недоеденными пышками и пончиками.
Появился Туисан о чем-то взволнованно говоривший с темнокожим детективом, одетым в синий костюм и рубашку с открытым воротом. За ними Дюпре разговаривал с полицейским в форме. Заметив меня, Туисан хлопнул собеседника по плечу и направился ко мне.
— Байрону конец, — объявил он. — Свалка получилась приличная. Федералы потеряли двоих, еще пара ранены. Байрон пытался скрыться на болоте. Они нашли его с раскроенным черепом и ножевой раной во всю грудь. Возле него было полно следов, и рядом валялся топор. Федералы полагают, что это Лайонел Фонтено захотел поставить точку в этом деле по-своему.