Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки
Шрифт:
– Она не придет, – ответила главная медсестра. – Он здесь уже шесть недель. Его никто не навещает.
– Дайте мне ее номер, – настаивала я. – Если бы она знала, что сыну так плохо…
– Как вам угодно, – сказала медсестра, и ее подчиненные усмехнулись.
Она с демонстративной театральностью отыскала анкету с данными ближайших родственников парня и нацарапала на бумажке номер его матери. Сестра почти швырнула листок в мою сторону – словно теперь ей стоило бояться и меня.
– Спасибо, – произнесла я, призвав на помощь все свое южное очарование и ехидство. Я потянулась было к телефону на стойке, но сестра
– Еще чего! – сказала она. – Вон там таксофон.
Повернувшись к сестрам спиной, будто и не собиралась пользоваться их телефоном, я направилась к таксофону. Решительно подняв трубку, я вдруг струсила: как правильно сообщить бедной женщине о том, что ее сын умирает? Я обернулась и увидела, что медсестры пристально на меня смотрят. Я опустила в щель монетку и набрала номер.
– Алло? – послышался нежный голос из трубки.
– Добрый день. Меня зовут Рут Кокер Беркс, и я хотела бы поговорить с матерью Джимми…
Щелк. Она повесила трубку. Что ж, я имею дело с вредной мамашей. Вот только мой бывший муж еще вреднее. Я это так не оставлю! Опустила в автомат еще одну монету и снова набрала номер.
– Если вы снова повесите трубку, клянусь богом, я узнаю у Джимми, откуда он родом, размещу в вашей городской газете заметку о его смерти и обязательно упомяну, почему его не стало.
Теперь я полностью завладела ее вниманием.
– Мой сын уже мертв, – сказала женщина. От мягкости в ее голосе не осталось и следа. – Мой сын умер, когда стал геем.
– Нет, он жив, но ему осталось недолго, и он хочет вас увидеть.
– Не знаю, что за негодяй лежит у вас в больнице, но это точно не мой сын!
– Послушайте, – сказала я и, обернувшись, заметила, что медсестры ловят каждое мое слово. – Если передумаете, он в медицинском центре Литл-Рока, в палате на четвертом этаже. Советую вам поторопиться.
– И не подумаю, – ответила женщина. – Кстати, его тело мне не нужно, так что не смейте мне больше звонить. Можете его сжечь!
Она повесила трубку. Теперь мне нужно было понять, как сообщить Джимми, что его мама не придет. Я прошла мимо медсестер, не поднимая глаз, чтобы они не могли убедиться в своей правоте. Щелкая каблуками, я повернула за угол и поскорее вошла в палату, чтобы не передумать и чтобы сестры не успели меня остановить.
На этот раз я прошла по палате дальше и остановилась почти у кровати Джимми, стараясь все же не подходить слишком близко. В комнате стоял полумрак: она освещалась главным образом солнечными лучами, пробивавшимися через стекло. Джимми казался еще более хрупким и тощим. Он с огромным усилием повернул ко мне голову.
– О, мамочка, я знал, что ты придешь! – сказал он слабым проникновенным голосом.
Я так смутилась, что замерла на месте, словно мои ноги вросли в пол. И тут Джимми заплакал. Видимо, он так давно не пил, что по щеке потекла одна-единственная крошечная слеза, но все тело сотрясалось от всхлипов… Зрелище было настолько печальным, что я не выдержала и тоже расплакалась. Слезы катились, а я стояла и не могла произнести ни слова. Но вдруг Джимми попытался до меня дотронуться. Я не могла не взять его за руку.
– Мамочка, – снова произнес он.
– Да, – ответила я, нежно сжимая его ладонь. – Я здесь.
Не знаю, пропало ли у него зрение, или он был уже на грани между жизнью и смертью и поэтому видел то, что хотел увидеть больше всего на свете? Кажется, впервые за последние шесть недель кто-то дотронулся до него, не надев перед этим две пары перчаток. На его чумазом лице виднелись подтеки пота и слюны. На щеках остались следы слез: какое-то время назад он еще мог плакать по-настоящему.
– Давай-ка умоем тебя, милый, – сказала я так ласково, как только могла.
Я налила в небольшой тазик теплой воды, растворила в ней немного мыла и протерла лицо Джимми тряпочкой – точно так же я умывала Эллисон, когда она была совсем крошкой.
– Мамочка, прости меня, – произнес Джимми. – Я по тебе очень скучал.
– Тшш, – сказала я. – Помнишь, как я тебя называла, когда ты был маленьким?
Джимми долго молчал.
– Мой ангел, – ответил он наконец.
– Правильно, – сказала я, зачесывая назад его сальные волосы и пытаясь уложить их получше. – Ничего не бойся, мой ангел.
Я пододвинула к кровати стул и почти целый час сидела с Джимми, держа его за руку. Пока он не уснул.
А как там Бонни? Я осторожно встала и на цыпочках подошла к двери.
Оказавшись под яркими коридорными лампами, я вдруг осознала, что творю. Я будто прыгнула в кроличью нору… Только вот все это происходило со мной взаправду. Я подошла к туалету, нажала на дверную ручку локтем и, пятясь, вошла внутрь – как делают хирурги в сериалах про врачей.
Стараясь ни к чему не прикасаться, я вытащила бумажное полотенце, обернула им ручку крана и включила горячую воду. До красноты терла руки от ладоней до плеч, залив их мылом, а потом начала мылить лицо, с особой тщательностью промывая рот и ноздри. Я ужасно боялась, что что-нибудь вдохнула. На всякий случай прополоскала рот мыльной водой и, выплюнув ее, посмотрелась в зеркало. На меня смотрела перепуганная блондинка, одетая достаточно хорошо, чтобы все вокруг были к ее услугам, если Бонни что-то потребуется. Глубокий вдох. Еще один. Судорожные энергичные вдохи, надеялась я, очистят мое тело.
– Ладно, – произнесла я вслух, – ладно.
Я вошла в палату к Бонни, и она радостно на меня посмотрела, но тут же нахмурилась, заметив выражение моего лица.
– Здесь есть один паренек. Он очень тяжело болен, – сказала я. – Точнее, он почти мой ровесник, но его никто не навещает, и, клянусь богом, он думает, что я его мама. Бонни, я боюсь, что он очень скоро умрет.
Бонни взяла ручку и блокнот. «ТЫ ЕМУ НУЖНА, – написала она. – Я В ПОРЯДКЕ».
– Ты точно не против, если я уйду? – Думаю, мне хотелось, чтобы Бонни попросила меня побыть с ней, чтобы я могла остаться с чистой совестью.
Бонни покачала головой и ткнула пальцем в блокнот. ТЫ ЕМУ НУЖНА.
Я снова вышла в коридор и направилась к палате с красной дверью.
Прежде чем войти, я ненадолго остановилась, чтобы поговорить с Богом. Я знала, что именно по Его воле Бонни отправила меня обратно к Джимми.
– Господи, я позабочусь об этом молодом человеке, если Ты этого желаешь, – сказала я. – Только защити меня от этой болезни, хорошо? Мне нужно растить дочь.
Я подняла глаза в надежде увидеть какой-нибудь знак. В этом весь Бог: Он без конца задает людям загадки.