Все на мою голову. Умереть и не встать

Никольская Наталья

Дрюня уже сидел за столом, окруженный женщинами, и угощался водочкой и бутербродиками с красной икрой. Женщины наперебой предлагали Дрюне различные закуски, а он, обнимая сразу двоих за талии, рассказывал, каким героем проявил себя.

Определенно Дрюня стал самым дорогим гостем на этой свадьбе.

«И что они находят в этом Мурашове?» – почувствовав укол ревности, подумала я и тут же одернула себя. Не хватало еще ревновать Дрюню!

– … А я ему – р-раз с левой! – долетел до меня обрывок хвастливого высказывания

Мурашова.

Женщины ахнули и еще сильнее прильнули к Дрюне. Я поморщилась.

В это время кто-то подошел ко мне сзади и легонько сжал мое плечо.

Я обернулась. Передо мной стояла невеста и улыбалась.

– Ты меня не помнишь? – спросила она немного смущенно.

– Э-э-э… – замялась я, проклиная свою дырявую память.

– Я Вероника, – пришла она мне на помощь. – Вероника Суханова, помнишь? Я училась на два курса моложе тебя в университете…

– Ах ну да, конечно же! – спохватилась я, крепко пожимая ее мягкие руки. – Теперь вспомнила!

– Конечно, мы совершенно не помним тех, кто был моложе нас, и отлично помним старшекурсников… – с легкой грустинкой проговорила Вероника.

И она была права. Я помнила Веронику в лицо, но не более того. Мы даже никогда не здоровались с ней в университете. Помню только, мелькала такая милая девочка, с очень мягкими и нежными чертами лица, с большими голубыми глазами, похожая на Мальвину. Мне она казалась чересчур правильной и немного глуповатой, честно говоря. Она даже с мальчишками не встречалась – все время с подружками ходила. Этакая скромница была.

«Наверное, у нее и не было никого, кроме этого парня,» – подумала я о ее женихе, который тут же вырос за спиной своей невесты. Хотя теперь уже жены.

Он улыбался ослепительной улыбкой, обнимая свою ненаглядную и чмокая в щечку.

– Ну как? – спросил он. – Я вижу, вы уже познакомились?

– Никита, это Оля Снегирева, мы с ней вместе в университете учились. Или ты теперь не Снегирева? – спросила она у меня.

– Снегирева, Снегирева, – со вздохом сказала я. – Мы с сестрой после развода оставили девичьи фамилии.

– Вы обе развелись? – она вздохнула и кинула быстрый взгляд на своего Никиту. Взгляд этот таил уверенность, что уж они-то не разведутся никогда.

– Да…

– Ох, конечно, я же помню, у тебя была сестра, близняшка, да? Я помню, она за тобой иногда на «Жигулях» приезжала, мы еще все завидовали. Ее еще звали… Полина, кажется, правильно?

– Правильно, – с улыбкой ответила я. – У нее теперь «Ниссан».

– Ох, какая молодец! – восхищенно проговорила Вероника. – Ну, по ней всегда чувствовалось, что она такая… неординарная женщина. Целеустремленная, независимая.

– Да, – подтвердила я.

Полина и в самом деле такая. А я вот нет. Как говорит моя сестра, я совершенно неприспособлена к жизни. Ну, это она преувеличивает, конечно, но доля истины в ее словах есть, признаю.

– Какая

умница, без мужа живет, сама машину купила! – продолжала верещать Вероника.

– Ну, милая моя, если тебе не подходит джип «Гранд-Чероки», мы вполне можем поменять его на «Ниссан», – со снисходительной улыбкой произнес ее муж.

– Ну что ты, дорогой, что ты! – проворковала она, повисая у него на шее. – Ты у меня такой замечательный! И джип меня очень даже устраивает. Ох, какая же я счастливая! – вскричала она, глядя на мужа влюбленным взглядом.

– Оля, пойдемте к столу! – подавая мне вторую руку, пригласил Никита.

Я с удовольствием последовала за ними. На этом дне рождения я даже поесть толком не смогла. А выпить тем более. А хотелось уже – вон Мурашов какими темпами обороты набирает, а я все торчу, как неприкаянная!

Я наворачивала всевозможные яства, которыми был уставлен стол – жених-то у Вероники из богатеньких! – и запивала это все великолепным мартини «Бьянко».

Рядом со мной сидела высокая, очень коротко стриженная рыжеволосая девушка. Она была свидетельницей. А тот щупленький, что вылетел на улицу с белобрысым, оказался свидетелем. Меня немного забавляла эта ситуация – свидетельница была выше его где-то на полголовы.

Это была очень яркая девушка, веселая и общительная. Она часто вставала с места, сыпала шутками и прибаутками и практически полностью заменяла тамаду – худощавую женщину в возрасте, с невыразительным лицом. Та просто меркла на фоне разудалой свидетельницы.

Вскоре свидетельница объявила танцы. Многие повскакали с мест и пустились в пляс под вполне приличную музыку. Другие продолжали жевать.

Мне танцевать не хотелось совершенно – это Полина любительница, а мне бы лучше посидеть, музыку послушать…

– Лелька… – услышала я восхищенный шепот, и чей-то острый локоть толкнул меня в бок. – Ты только глянь…

Обернувшись, я увидела Дрюню Мурашова, обалдевше глазеющего на рыжую свидетельницу, и поморщилась.

– Чего тебе там не сиделось-то? – спросила я его, потирая ушибленный бок. – И полегче, пожалуйста! У меня и так из-за тебя все тело в синяках.

– Леля! – укоризненно произнес Дрюня. – Зачем клевещешь? У нас и не было ничего…

– Да я не о том! – с досадой отмахнулась я от него. – На кого глазеешь-то?

– Ты посмотри, какая девушка! – горячо зашептал мне Дрюня на ухо. – Красавица!

– Не про твою честь! – усмехнулась я. – Наверняка у нее кавалер есть. Смотри, а то свернет тебе свидетель шею-то!

– Этот хлюпик? – презрительно проговорил Дрюня. – Не боись! Ща мы все выясним!

Дрюня взял со стола бутылку шампанского и стал пробираться через танцующую толпу к свидетельнице.

Девушка двигалась великолепно, с настоящей грацией. В ней было столько огня и страсти, что даже я невольно залюбовалась.