Все на продажу

Бушнелл Кэндес

Сначала они целовались, потом любили друг друга, сливаясь в одно целое, забываясь друге в друге и в умопомрачительном ощущении чистого секса. Это длилось бесконечно. Он овладевал ею всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Она забыла про страх, гнев, для нее существовала только ослепительная любовь, беспредельное счастье…

А потом ей пришлось уйти, чтобы исполнить возложенную на нее миссию. Она пересекла пляж и оказалась у места, где плескался дельфин. Когда она протянула руку, дельфин устремил на нее невыразимо печальный взгляд…

Джейни вскрикнула. Пробуждение было медленным. Дельфин на глазах превращался в шкаф у противоположной стены, море — в тяжелые гардины из красного шелка, не

пропускавшие дневной свет. Сначала она не могла вспомнить, где находится и зачем. Потом методом исключения она пришла к осознанию того, что прилетела в Париж, поселилась в роскошном отеле «Афины-Плаза», что произошло это уже два дня назад и что ее спутница — Мими. Но эмоционально она еще не рассталась со своим сном. Джейни страшно хотелось вернуться в него, оказаться там, где у нее была цель, снова ощутить такую огромную любовь… «Если бы только можно было обрести это чувство в настойчивом труде, — подумала она в отчаянии, падая на подушки. — Если бы можно было хотя бы разок испытать то же самое в реальной жизни…» Джейни нехотя повернулась, чтобы взглянуть на часы. Десять утра. Она вспомнила, что существовал человек, способный удовлетворить ее вожделение, и звался этот человек Зизи…

Джейни по-прежнему билась над решением загадки, почему он ее отверг. Вспоминая последние мгновения их ужасного столкновения, она вдруг подумала, что где-то на жизненном пути свернула не туда. Этот ошибочный поворот был как древесный ствол со множеством ветвей, которые тоже стали неверными путями, но она не прекращала движение в надежде, что какая-нибудь из этих тропинок выведет ее на правильную дорогу. Если бы она стала хозяйкой своей жизни гораздо раньше, рискнула бы заняться тем, во что сама верила, то никогда бы не очутилась здесь, в Париже, женой человека, который ее не любит или, во всяком случае, любит не так, как бы ей хотелось. Валяясь в постели, Джейни вспоминала ту отвратительную неделю на Мустике; разговор Селдена с матерью звучал в ее голове так отчетливо, словно они и сейчас перемывали ей косточки за тонкой стенкой: «Посмотри, какие проблемы у нее и у ее сестры!» — «Джейни часто приходят в голову разные идеи…» Она зажала руками уши, боясь, что сейчас закричит. Все равно она добьется своего… Заслужит уважение, которого достойна… Все это осуществимо, лишь бы Джордж не подкачал!

Она опять покосилась на часы. На них 10.10, то есть 4.10 утра по нью-йоркскому времени, — слишком рано для звонка. За истекшие два дня она звонила Джорджу трижды, и всякий раз секретарша просила ее подождать, а потом отвечала, что у Джорджа совещание, он перезвонит позже. Но звонка от него так и не последовало, и у Джейни уже появилось подозрение, что он ее избегает. Если бы только она не забралась в Париж! В Нью-Йорке она сумела бы его выследить, разыграла бы случайную встречу в ресторане или на улице. Джордж — человек привычки, и она, даже не ставя перед собой такой цели, успела изучить его правила: по средам он обедал в «Динго», по четвергам в «Патроне»; ровно в половине шестого вечера трижды в неделю он посещал спортивный клуб в Центральном парке.

Джейни заставила себя встать под душ и пустила холодную воду. Разница во времени чувствовалась хуже всего на второй и третий дни, а ей требовалась свежая голова. Надо было внушить Джорджу, что в их проекте от него требовалось одно: подписывать контракты и чеки. Если он решил, что может этого избежать, отослав ее в Париж, то это серьезная ошибка.

От холодной воды у нее прояснилось в голове. Вытираясь мягким полотенцем, Джейни тщательно обдумывала ситуацию с Джорджем. Возможно ли, что она сыграла неверно? Целый месяц после того как она изложила ему свои намерения, она делала правильные ходы, сама любуясь тем, как изящно ей удается отказывать ему в том единственном,

чего ему, как она считала, по-настоящему хочется. Благодаря ее неустанным (но притом осторожным) уговорам, он в конце концов тоже проникся мыслью, как хорошо будет, если она выступит продюсером фильма по книге Крейга, и даже признал ее продюсерские достоинства. Юристы составили и несколько раз проверили контракты. Только тогда, убежденная в свой неотразимости и в том, что секс скрепит сделку, Джейни «уступила» ему у него в кабинете.

С самого начала зная, что до этого рано или поздно дойдет, она приняла холодное, взвешенное решение, что успех гораздо важнее неверно понимаемой добродетели. Что плохого, если она находит Джорджа привлекательным и забавным, иногда даже позволяет себе помечтать о том, каково бы ей было в роли его жены? Но только когда все закончилось и он застегнул на брюках молнию, она почувствовала: что-то изменилось. Он наградил ее теплым поцелуем в щеку, но слова, которые он сразу после этого произнес, прозвучали холодным душем:

— Благодарю. — Так хвалят разве что официантку после вкусного обеда… — Было очень мило.

— Мило? — обиженно переспросила она. Зная, что событие должно получиться запоминающимся, она сделала самый лучший минет, на какой только была способна: засунула указательный палец ему в анальное отверстие и хорошо обработала языком головку члена.

— Хорошо, — уступил он, видя ее недовольство. — Было от лично — так пойдет?

И он проводил ее к двери, как какую-нибудь бухгалтершу. Она даже почувствовала себя страшно виноватой перед Мими.

— Как насчет контрактов? — спросила она как ни в чем не бывало, делая вид, будто ничего не произошло.

— Ах, контракты… — Он закатил глаза. — Поговорим о них завтра. — Он распахнул дверь, и ей ничего не оставалось, кроме как выйти. — Всего хорошего! — напутствовал он ее.

На следующий день он не изъявил желания обсуждать контракты, днем позже-тоже. На ее звонки он еще отвечал, но всякий раз, когда она поднимала этот вопрос, быстро менял тему, после чего секретарша, словно он ее об этом попросил, вмешивалась в их разговор, сообщая о важном звонке на другой линии. Настал вечер отлета в Париж, а он так и не подписал контракты, даже не сказал, когда это сделает. И это притом, что Крейг названивал уже ежедневно…

Крейгу обещано было 300 тысяч долларов за сценарий и еще 700 тысяч в день начала съемок. Джейни должна была получить 100 тысяч авансом и еще 400 тысяч по завершении съемок. На создание сценария и его продажу кинокомпании было отведено полтора года. Естественно, Джордж тоже числился продюсером (хотя как человек, заплативший деньги, сам не должен был ничего делать) и получил бы наибольшую долю от прибыли. Мысли об этом приносили Джейни одно огорчение. Вешая мокрое полотенце на дверь ванной и заворачиваясь в махровый халат, она тоскливо вспоминала, что от Джорджа требовалось всего лишь выписать чек на 400 тысяч — мелочь для него, ведь Мими наверняка тратила на свои парижские наряды больше…

А теперь она в тысячах миль от Нью-Йорка и от Джорджа. Она по-прежнему не сомневалась, что при личной встрече сумела бы добиться от него всего. Напрасным был только ход последней картой в уверенности, что игра выиграна. Она прокрутил в памяти последние роковые минуты с Джорджем, как финал бездарного фильма, и, рухнув на кровать, бессильно замолотила кулаками по подушке.

Хватит об этом думать! Выбросить из головы те десять последних минут, никогда больше их не вспоминать, не говорить о них! Если не думать, то можно себя убедить, что ничего этого не было; постепенно память о позоре сотрется. Главное — сосредоточиться на проекте, заставить Джорджа ответить на ее звонок и подписать контракты, а дальше все пойдет как надо.