Все началось с нее (сборник)
Шрифт:
— Ничего, я сама как-нибудь еще зайду, — отказалась Лариса от предложенной услуги.
— Галка днем на базаре торгует. Ты вечером заходи, часиков после шести.
— Тяжело, наверное, в ее-то годы, — посочувствовала хозяйке темно-зеленого дома Лариса.
— Да не такая уж она и старая. С пятьдесят второго года, — поправила всезнающая бабка.
— А квартирант что, молодой? — Лариса хитро улыбнулась.
— Молодой, — кивнула старуха в знак согласия. — Еще с зимы тут поселился. Аккурат в конце февраля. Так из себя вроде ничего — спокойный, тихий. Только взгляд у него какой-то нехороший.
— Ну ладно, бабушка, пойду я, в другой раз загляну, — улыбнулась Лариса и поспешила к выходу со двора.
— Угу, заходите, я передам, что вы были, — бросила ей в спину соседка Занозиной.
Лариса отправилась в обратный путь по тихой запыленной улице с одиноко громыхающими по ней время от времени трамваями. Вскоре она вырулила на обычную городскую улицу с многоэтажными домами, деревьями, стоящими на одинаково почтительном расстоянии друг от друга вдоль дороги, и большим количеством пешеходов и машин. И сразу будто оказалась в совершенно ином мире.
«Вот так новости, — думала Лариса, уверенно держа баранку и внимательно наблюдая за дорогой. — Значит, бывший владелец дачи был нечист на руку. И что нам это дает? Пока — ничего». И вдруг решила: «А если Гусько, скажем, купил эту самую дачу, заплатив за нее намного дороже, чем думает Ангелина? Ну, скажем, часть денег он отдал сразу, а оставшуюся сумму пообещал заплатить потом? И не заплатил вовремя? Что тогда? Галина Григорьевна с помощью друзей мужа решила получить с него долг. Предположительно, конечно… Но что-то не очень убедительно. Надо было спросить у старухи про этого квартиранта, разузнать поподробнее, что он собой все-таки представляет. Помнится, она говорила, взгляд у него какой-то нехороший — сверлящий. Уж не гость ли это Виталия Павловича, которого случайно приняла за господина Колесникова?»
Лариса уже подъезжала к дому, чуть притормозив на узкой улице, где стоял особняк, в котором находилась ее трехуровневая квартира.
Внезапно раздался резкий, обжигающей силы и внезапности щелчок, и в ту же секунду — если верить законам физики, то, должно быть, чуть ранее — стекло ее «Вольво» расплющилось. Лариса лишь успела обрадоваться, что выстрелили в заднее стекло и она таким образом сумела избежать смерти.
Она инстинктивно дала по тормозам и пригнулась. Несколько секунд, шумно дыша, сидела под рулем своей машины. Потом, решив, что уже, наверное, можно выбираться на белый свет, она осторожно подняла голову и быстро из окна автомобиля окинула взглядом улицу.
Никаких снайперов и киллеров ей разглядеть не удалось ни на крышах, ни в окнах, ни в каких других местах. Более того, люди вокруг спокойно шли, каждый по своим делам, даже не обратив внимания на случившееся. И резкий щелчок, наверное, восприняли как звук, произведенный выхлопной трубой какого-нибудь автомобиля или разорвавшейся петардой, которые стали популярной забавой у мальчишек.
Лариса продолжала наблюдать, но больше никаких событий не последовало. Она постепенно пришла в себя и только сейчас почувствовала, что почти не дышит и, несмотря на уличные звуки, отчетливо слышит стук собственного сердца.
Потом отчаянно заработала голова. Лариса решила, что если она до сих пор жива и второй пули выпущено не было, то это может быть совпадением. Да и вообще, может быть, это была и не пуля, а так — камешек какой-нибудь вылетел. Случайно. Совершенно случайно. Ведь вокруг ничего не говорит о том, что на нее кто-то покушался.
Лариса нажала на дистанционное устройство, которое открывало двери гаража. Хладнокровно, как ей показалось, дождавшись, пока гараж откроется, она мягко направила в него машину. Через полминуты дверь гаража закрылась уже за спиной Ларисы.
На всякий случай она заперла его на все имевшиеся запоры, но ее продолжала мучить мысль, что это — случайное происшествие или кто-то на самом деле покушался на ее жизнь? Мысли не отпускали, даже когда она занималась по инерции всякими домашними делами, но тут их прервал телефонный звонок.
— Да, слушаю, — сказала она как обычно.
— Считай это предупреждением. Следующая пуля окажется в твоей башке. Ты меня поняла? — произнес спокойный уверенный мужской голос.
— А кто это? — спросила Лариса, наивно полагая, что незнакомец захочет ей представиться.
— Не лезь в это дело. Иначе очень сильно пожалеешь, — настоятельно, угрожающим тоном проговорила телефонная трубка.
— В какое дело? Вы кто?
— Сама знаешь в какое, — отрезал мужчина.
И все. Короткие гудки. Связь прервалась. Немногословный собеседник, пожелавший остаться неизвестным, как видно, решил не вдаваться в мелкие подробности, да, собственно, это и не было нужно. Ларисе и самой достало ума, чтобы понять, о чем идет речь. Ведь она в действительности — не частное сыскное бюро, которое занимается несколькими расследованиями сразу. А значит, речь идет не о чем ином, как только об убийстве Гусько. И, вероятно, она наступила на хвост виновнику происшествия, а это, в свою очередь, означало, что направление поисков выбрано правильно, раз этот гад засуетился.
Значит, все-таки все дело в даче, а сама Лариса успела кое-кому очень сильно не понравиться. Ну что ж… Плевать она хотела! Не хватало еще бояться какой-то там мрази. Так уж она была устроена, что порой сама себе напоминала маленькую капризную собачонку, которой чем больше запрещают, тем больше хочется переступить этот запрет. Такой своего рода азарт. Видно, с детства присущие ее полу женские капризы пережили некую трансформацию, доводя степень любопытства и настырности прямо-таки до клинического уровня.
Ну, теперь-то уж она и вовсе ни за что это дело не бросит. Еще чего! С какой стати? Решив про себя, что теперь надо действовать предусмотрительней, она стала думать о повторном визите к Галине Григорьевне сегодня же. Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас же? «Куй железо, пока горячо», — как любил говаривать один любимый ею персонаж.
И, набравшись нахальства, Лариса, едва стрелки миновали шестичасовую отметку, снова отправилась на «тихую, зеленую, прохладную», как пел когда-то Юрий Антонов. А если быть точнее, то на Горную улицу, по которой, лязгая колесами, проносились одинокие трамваи, поднимая в воздух летнюю пыль.