Все наши скрытые таланты
Шрифт:
Мы обсуждали этот случай месяцами. «Фольксваген-Жук», заполненный листьями, куча дешевых украшений, скрюченный палец. Ощущение, что мы были маленькой частью какого-то большого плана нашей директрисы, который, возможно, еще не закончился. Мы сочиняли об этом рассказы. Лили начинала с двух предложений, затем передавала бумажку мне, и я писала еще два предложения. Вскоре у нас получилась целая сага, эпический роман о бывшей монахине и бразильском графе. Каждый раз после этого, завидев сестру Ассумпту, мы начинали хихикать, но никому не говорили
Когда же я увидела сестру Ассумпту сейчас, эту причудливую старушку, бывшую монахиню, с носками на руках и в темно-синей юбке до колен, то поняла, что дело серьезное.
Лили пропала. Целая жизнь воспоминаний, понятных только нам шуток и прозвищ – все это развеялось, как утренний туман, и винить следует только меня. Неужели мой расклад Таро в пятницу настолько рассердил ее, что она не захотела появляться в школе в понедельник? Неужели она и вправду сбежала из дома?
Я снова начинаю реветь. Оказывается, раз уж начала плакать, то перестать очень трудно. Сестра Ассумпта всматривается в меня сквозь свои огромные совиные очки, крайне изумляясь.
– Это личный кабинет, – говорит она, явно раздраженная. – Я не разрешала приводить сюда полицейских.
– Я знаю, сестра, – говорит мисс Харрис. – Но обстоятельства довольно специфичны, поэтому я подумала, что вы не станете возражать.
– Здесь плачет девочка, – говорит сестра А. – Почему здесь плачет девочка?
– Это связано с Лили О’Каллахан, сестра, – отвечает мисс Харрис, стараясь сохранять деловой вид. – С пропавшей девочкой.
– С кем?
– Послушайте, – произносит наконец детектив Гриффин. – Мы не можем принять показания от Мэйв без присутствия ее родителей или опекунов, и она очевидно расстроена. Что, если подвезти ее домой и поговорить с ее родителями и с ней там? Где ей будет комфортно?
– Это разве не сестренка Харриет Эванс? Младшая? – снова вступает сестра Ассумпта.
– Нет, сестра, – отвечает мисс Харрис, отчаявшись.
Она поворачивается к Гриффин.
– Думаю, это хорошая мысль.
Так мы и поступаем. Мы выходим во двор, направляясь к парковке за зданием. Сейчас все на утренней перемене, и девочки моего года коварно бродят вдоль стен или между покрытыми мхом и плесенью скамейками. Увидев меня в сопровождении двух полицейских, они встают на цыпочки и вытягивают шеи.
Во дворе воцаряется гробовая тишина. Все замирают. Не слышно даже звука скакалки, с которой играют девочки помладше.
А потом я слышу чей-то одинокий голос, раздающийся словно выстрел ружья в пустыне.
– Ведьма!
Гриффин настораживается.
– ВЕДЬМА!
Гриффин озирается по сторонам, стараясь определить источник звука. Но уже поздно. Голосов уже много.
– ВЕДЬМА! ВЕДЬМА! ВЕДЬМА! ВЕДЬМА! ВЕДЬМА!
И они не замолкают, пока мы не садимся в полицейскую машину и не отъезжаем от школы Святой Бернадетты.
10
Мы уже в миле от дома,
– Джо! – кричу я, подойдя к лестнице, надеясь на то, что она дома.
Никакого ответа. Я с извиняющимся видом улыбаюсь Гриффин и Уорду.
– Джоаннннн! – снова кричу я и поднимаюсь по лестнице.
– Что? – Она со скрипом открывает дверь своей спальни, облаченная в спортивные штаны, вытирая полотенцем мокрые волосы.
Слава богу, она дома!
– Там… ну… там полицейские.
– Пардон?
– Внизу. Мне нужно дать показания. Лили пропала.
– Лили О’Каллахан? – Джоан прикрывает рукой рот, глаза ее уже влажные. – И давно?
– С вечера воскресенья. Послушай, может, ты спустишься?
Джоан спускается, и я, дрожа, представляю всех друг другу. Детектив Гриффин излагает слегка измененную версию того, что уже рассказывала в классе. Теперь, когда на нее не уставились двадцать девочек-подростков, она кажется менее напряженной и даже рассказывает Джо кое-какие подробности.
– Родители Ли видели ее в последний раз вечером в воскресенье. Она отправилась спать часов в десять, но, как сказал ее брат, Лили часто засиживалась до часу или двух ночи, рисуя или читая.
Ее брат.
– О’Каллаханы сказали, что на выходных не замечали каких-то особенных изменений в ее поведении, хотя, возможно, она и вела себя чуть тише обычного.
– Лили всегда была тихой, – говорит Джо. – Такой у нее характер.
– У нас тоже сложилось такое впечатление. В любом случае, ее мать поняла, что девочка отсутствует, только в восемь утра, в понедельник, когда Лили не ответила на многочисленные звонки. В конце концов миссис О’Каллахан открыла дверь в спальню и увидела, что Лили нет. С собой она ничего не взяла. Никакой одежды, никаких сумок. Даже, судя по всему, не сменила пижаму.
Мы с Джо молчим и обе представляем, как Лили бредет в пижаме по пригородной дороге. Я почему-то задаюсь вопросом, какая именно пижама была на Лили.
– Мы ищем кого-нибудь, кто сообщит нам какие-то сведения о Лили, – подводит итог Гриффин. – И Мэйв добровольно вызвалась нам помочь.
– Но Мэйв, Лили не появлялась здесь целую вечность. Вы же вроде не поладили в прошлом году, не так ли?
И снова Гриффин смотрит на меня подозрительным взглядом. Взглядом, который словно говорит: «Что ж, это уже интересно».