Все наши скрытые таланты
Шрифт:
– Нет.
– А текстовые сообщения с тех пор посылал?
– Думаю, он даже не знает моего номера.
– Х-мммм. Как насчет карт? Может, разложим?
– Конечно, – говорю я, тасуя карты.
За пределами класса я всегда тасую колоду. Это успокаивает. Это помогает очистить разум, когда ночью я начинаю слышать голоса девочек из моего класса, и каждая из них толкует о своих проблемах, словно клоуны, пытающиеся набиться в переполненный автомобиль.
– Карты, карты, карты, что Мэйв делать с ее парнем?
Лежа на полу,
– Ага, вот она, – размахивает она картой. – Перевернутый мужчина.
– Это Повешенный! – восклицаю я, хватая ее. – Эту карту вынимал Рори в автобусе.
– Ого.
– И очень странно отреагировал. Не захотел ни о чем говорить. Я просто сказала, что Повешенный – это про то, когда находишься между двумя состояниями.
– Или полами, – задумчиво говорит Фиона. – Может, он «эн-би», то есть «небинарный»? Ро – это как бы гендерно-нейтральное имя.
– Может быть. Хотя не совсем понимаю, что это.
– Мне кажется, для разных людей это означает разное. У меня есть знакомый актер «эн-би».
– Я тебя поняла, Фиона. У тебя есть знакомые настоящие актеры.
– Не придуривайся.
Она хватает старый учебник и хлопает им меня по голове. Звенит звонок.
– Надо идти в класс, – говорит она, но никто из нас не шевелится.
– Какой у тебя урок сейчас? – спрашиваю я.
– Английский. А у тебя?
– Биология.
Мы на мгновение замолкаем, и у каждой из нас в голове вертится один и тот же вопрос.
– Ага, – говорю я, и мы лежим на полу, подложив под головы мой джемпер в качестве подушки.
В Душегубке достаточно уютно, если только привыкнуть к запаху.
– Прогуляем.
Во второй половине оказывается, что нам некому преподавать историю. В Святой Бернадетте так бывает. Иногда учителя просто не появляются из-за какого-то конфликта в расписании или из-за срочных обстоятельств. Для первогодок назначают замену, но с четвертыми, пятыми и шестыми годами обычно не заморачиваются. После звонка проходит двадцать минут, а мы до сих пор одни, без учителя и без замены.
– Мэйв, – говорит Мишель. – Погадай мне на Таро.
– Я уже раскладывала тебе, Мич. Три раза.
Сказать по правде, меня это уже немного раздражает. Мне нравится, когда на меня обращают внимание, но я ненавижу, когда меня воспринимают как показывающую фокусы обезьянку. Со мной так всегда. Если мне кажется, что над моей выходкой посмеются, я обязательно это сделаю. Поэтому я и швырнула ботинок в мистера Бернарда. Таро вовсе не изменило мою репутацию, а просто укрепило ее.
– Погадай мне, – просит Нив. – В последний раз ты гадала мне в среду.
– Твой расклад не мог так уж сильно измениться
– А вот и врешь, Мэйв. Не оставляла ты их в Душегубке. Они здесь. – Мишель достает их из моего блейзера, висящего на спинке стула.
Что?
– Это ты их туда положила? – недовольно спрашиваю я. – Ты что, роешься в моих вещах?
– О боже, нет. Чего ты так бесишься? – огрызается она. – Нам просто скучно.
– Я не могу все время подряд раскладывать одним и тем же людям, – ворчу я и считаю, что на этом дело закончено.
– Ты еще не раскладывала Лили, – говорит Мишель.
– Она и не спрашивала.
Лили сидит на своем обычном месте, в первом ряду слева. Она уткнулась в одну из тех странных книг, от которых я отговаривала ее на первом курсе. Все это время Таро, казалось, совершенно ее не интересовало. Мне кажется, что отчасти потому, что эта тема ее пугает, а отчасти потому, что она не хочет больше разговаривать со мной.
– Лили не хочет, чтобы ей раскладывали Таро.
– Конечно, хочет, – говорит Нив и поворачивается к Лили. – Эй! Лил! Ты хочешь, чтобы Мэйв погадала тебе на картах?
– Лил! – кричит Нив снова, и поскольку Лили как бы не совсем слышит нас, та встает со стула и пересекает класс.
– Привет, – говорит Лил. – В чем дело?
– Да мы просто хотели спросить, не хотела бы ты проконсультироваться с Таро.
– Что за желание такое?
– Потому что ты единственная на нашем курсе, кто еще не консультировался. Думали, тебе будет интересно.
Вообще-то Нив не все время такая стервозная. Обычно она даже неплохая. Но, как и во всех девочках, в ней заложен потенциал «большой стервы», который очень легко просыпается поблизости от таких доступных целей, как Лили.
Лили заправляет волосы за свое глухое ухо – обычно она так поступает, когда нервничает. Как будто она сразу вспоминает обо всех своих слабостях, и ее охватывает непреодолимое желание показать их, как собаки показывают свой розовый живот.
– Нет, не интересно, – говорит она.
Она до сих пор не посмотрела на меня. Она поворачивается в мою сторону, только если это неизбежно.
– Видишь? – спрашиваю я Нив. – Она не хочет. Так что перестань.
– Ты что, боишься? – дразнит ее Нив.
Да, фраза ужасно избитая, но она работает.
Губы Лили дергаются.
– Нет, – говорит она.
– Тогда выбери три карты. Любые три, – говорит Нив, хватая со стола карты из Душегубки.
Лили осторожно выбирает карты, держа их между кончиков указательного и большого пальцев, словно стараясь свести контакт с ними до минимума. И кладет их лицом вниз на стол.
– Перевернешь их, Мэйв? – спрашивает Лили с неожиданной твердостью в голосе. – Тебе же нравится отворачиваться от одних и поворачиваться к другим.