Все не случайно
Шрифт:
Как там говорят — если человеку оторвать руку, он забудет о том, что у него жутко болит голова. И я забыл, конечно, не об этом, но аналогия верна. Вот уже сутки я знаю, что часть нашего бизнеса канула в Лету. Да, обидно, чертовски обидно и неприятно, только почему-то я об этом даже не вспоминаю, а вот о том, что эта стерва так меня кинула, никак не выходит из головы. Я бы может и поразмыслил почему она ушла, но голова упорно не хотела работать. Наверное, у всех есть свой предел, видать и моему мозгу надоело переваривать такое количество алкоголя. Я уже не знаю, чего мне
— Будь счастлив. Охренеть! Что-то мало пожеланий оставила, жадина.
В очередной раз комкаю этот дебильный лист и кидаю на стол. А я ведь точно знаю, что она меня любила. Точно! Может слишком самонадеянно с моей стороны, но я почти в этом уверен. Что ж ее так переклинило-то?! А может она просто хочет, чтобы за ней бегали? Потешить свое самолюбие, испытывая наслаждение от того, что за ней как привязанный ходишь. Точно! Она же с первого дня всегда уходила. Ну уж нет, дорогая. Хрен ты от меня чего добьёшься. Ушла и скатертью дорога. Буду я за ней как мальчик бегать. А вот хрен тебе!
Беру с собой бутылку виски, телефон, накидываю пальто и, не застегивая его, выхожу из квартиры. Сажусь в машину и еду к Олегу. Если остановят менты, то мне кранты, вдобавок и права заберут. Благо, ехать недалеко. Заехал во двор, кое-как припарковал машину, к сожалению, далековато от дома, но что делать и так сойдет. Снега до хрена, когда только успел нападать? Подхожу к подъезду и толком не успел еще подняться, как поскальзываюсь на одной из ступеней. Черт, бутылка вдребезги, хорошо хоть не мордой в осколки, а только ладонь.
— Молодой человек, вам помочь? — чей-то женский голос слышен над ухом, ответа моего не дожидаются, тут же помогают мне встать. — Ой, все в крови.
— Не бойтесь, я не заразный, — смотрю на мужика с бабой, которые брезгливо меня разглядывают. — И я не бомж пропитоха, но спасибо за помощь, — сжимаю кровоточащую ладонь и нажимаю на домофон. — Хоть бы был дома.
— Кто? — раздается голос из домофона.
— Конь в пальто, — начинаю в голос смеяться. — А я и вправду в пальто. Открывай, Самарский. Я с подарком, хотя уже нет.
Без лишних слов Олег открывает дверь, и я поднимаюсь на лифте на седьмой этаж, рассматривая в зеркале свою отечную морду. Перевожу взгляд на пол, на котором красуются капли крови. Черт, неужели это все с одной руки? Выхожу и направляюсь к нужной квартире. Дверь мне открывают сразу же.
— Да уж. Ты что подрался?
— Нет, навернулся на лестнице и вискарь разбил. Надеюсь, у тебя есть что-нибудь выпить?
— Иди сюда, — дергает меня за здоровую руку и затягивает в прихожую. — Ну и на хрена ты так надрался?! Ты на машине?
— Да, — стягивает с меня пальто. — Прекрати, я сам.
— Максим, что ты вообще творишь?! — кидаю пальто на пол. — Мы же уже сотни раз обсуждали, что это все поправимо! Подумаешь, деньги потеряли, не нищие же! Что ты как сопля расклеился?! Иди в ванную и промой ладонь. Очнись ты уже!
В любой другой ситуации я бы заехал ему в нос, ненавижу, когда мной командуют, но тут с сожалением признаю, что он прав. Еле волоча ноги иду в ванную. Разжимаю руку и начинаю смывать кровь, которая совершенно не хочет останавливаться. Обматываю полотенцем кровоточащую руку, а здоровой рукой ополаскиваю лицо. Помогает мне это хреново, а точнее никак. Голова все равно тяжелая и ничего путного на ум не приходит, кроме того, как безумно хочется посмотреть в глаза этой стерве. Присаживаюсь на край ванны и не знаю, что делать дальше. Зачем я сюда приперся?
— Пойдем, обработаем тебе руку. Хватит уже сопли на кулак наматывать.
— Давай здесь, там еще пол заляпаю. Кровь не останавливается, видимо, кусок стекла был большой, — Олег уходит, но через мгновение возвращается с бинтом и какими-то флаконами.
— Не пойму, мы уже несколько раз это проговаривали, вчера мне казалось, что эту новость ты принял вполне себе нормально, сейчас что случилось?
— Ай! Перекись на открытую рану?! Это такой я тебе друг?!
— Лучше замолкни.
— Ты удивишься, но я впервые совсем не переживаю по поводу потерянных денег. Нет, хреново, конечно, но жить можно.
— Тогда чего не просыхаешь? Это перебор, Островский, понимаешь? Перебор.
— Понимаю, а поделать ничего не могу. Наташа ушла от меня первого января, оставив записку, пока я спал. Сука, записку! Представляешь? Записку!
— Ясно. А ты вместо того, чтобы лично сказать ей какая она сука, вливаешь в себя бухло и продолжаешь себя жалеть. Ну-ну, молодцы, два дебила — это сила, одна оставляет записку, и гордо подняв голову уходит, другой сопли наматывает на кулак.
— Я не понял, это ты сейчас на чьей стороне?
— Не на чьей. Но если она малолетняя дурочка, которой легко промыть мозги, то ты, друг мой, старше и вроде как должен быть умнее. Поэтому я ни за кого, но объективным взглядом, могу сказать тебе, что она бы просто так не ушла, значит ты что-то сделал.
— Я? Объективный взгляд говоришь?! Да ты, сука, подкатывал к ней при каждой нашей встрече! А может она к тебе ушла, психологу недобитому, а Самарский?! У тебя ванная забита бабскими штуками, и шампунь! У нее точно был такой же шампунь. Ты… ты урод, — я не знаю, что мной движет, но мерзкая ухмылка на лице Олега для меня как красная тряпка для быка, я встаю и со всей силы замахиваюсь здоровым кулаком в его челюсть. А он даже не пытается защититься, когда я снова хочу на него замахнуться. — Чего ты ржешь, придурок?!
— Эх, как тебя приложило, — Олег садится на бортик ванны и начинает припадочно смеяться. Кто из нас здесь бухой?! — Ты удивишься, но эти шампуни продаются в каждом магазине, это не эксклюзив. Ты такой слепой придурок, Островский.
— И в чем же я слепой?
— Да во всем. Ладно, ты и так малость сейчас контуженный. Но когда придет время, и ты снова замахнёшься на меня, помни, что один удар я уже получил и сделай мне скидку на будущее.
— Ты тоже что ли бухой?
— Нет. Я трезв, присядь, забинтую тебе руку, а то и вправду заляпаешь мне пол. И остынь, — присаживаюсь обратно на бортик ванной.