Всё о жизни
Шрифт:
7. Вот так у него появляются ценности большие, чем жизнь. Вот так, через создание того мира, он делается сильнее в этом, – сильнее и значительнее вообще.
Верующий претерпит муку. Взойдет на костер. Примет смерть – во утверждение своей веры, истины, правоты. Утвердит свою значительность перед палачами, и вообще перед всеми враждебными силами мира.
Вера – аспект самоутверждения человека. Я верую – и тем силен: могу делать то, что хочу (полагаю нужным для себя) – даже если это стоит мне ужасных лишений и самой жизни; могу презреть саму смерть.
Вера – аспект стремления человека к самореализации в чувствах, самоутверждению в поступках, к совершению максимальных
Вера укрепляет и подпирает человеческий дух, придает решимости, и тем самым увеличивает реальные возможности человека.
Верующий сильнее и значительнее неверующего. У него есть дополнительный стимул к действиям – во имя веры. У него есть дополнительное мужество – обусловленное «Высшей страховкой». У него всегда наготове «индивидуальное убежище» – тот идеальный мир, куда нет входа земному врагу.
8. Итак:
Вера – это одна из форм неудовлетворенности человека этим миром. Одна из форм изменения этого мира. (Изменение достигается путем дополнения его другим миром в своем сознании.)
Вера – это одна из форм энергоизбыточности человека, стремления его к самореализации, самоутверждению, к испытанию сильных ощущений и свершению значительных поступков.
Вера всегда существует именно потому, что человек энергоизбыточен и в принципе не удовлетворен существующим положением вещей, не удовлетворен реально имеющимися возможностями, каковы бы он ни были.
В каждом отдельном человеке вера возникает и строится именно из его индивидуальной энергоизбыточности, т.е. из «излишней» силы психики.
На уровне инстинкта жизни – вера есть оформление избыточной силы этого инстинкта: стремления выжить, не умереть, победить – всегда, в любых условиях, даже вопреки очевидности.
Кроме того – на уровне космогоническом – вера есть форма познания и объяснения устройства мира; а потребность в познании есть первый, исходный и необходимый, этап переделки мира.
9. А далее, грубо говоря, люди обмениваются соображениями насчет разных разностей жизни. Спорят, самоутверждаются через свои умственные способности, размышляют над услышанным. Более умные и ловкоговорящие как-то внедряют свои взгляды в головы окружающих. Происходит определенная универсализация взглядов и представлений. Оформляется комплекс верований для рода, племени, народа.
И вера приобретает «наведенные» формы: ребенок еще мал и не шибко соображает, а в него уже вкладываются догматы веры. И энергоизбыточность человека вполне удовлетворена тем, что может «прицепиться» к уже кинутым в сознание «точкам привязки». В сущности, какая разница, во что именно верить и как именно, главное – чтоб «избыточные» чувства были как-то оформлены, чтоб на основные вопросы жизни было как-то отвечено.
И возникает общий для группы людей «тот мир», и люди вступают с ним в какие-то отношения: разговаривают, задабривают, приносят жертвы и посвящают высшим существам свои подвиги. Оформляется свод этих взаимоотношений, религия принимает подробные формы, и выделяется слой профессионалов, посредников-переводчиков-ходатаев перед высшими силами – от шамана до Ватикана.
И эти профессионалы сосредоточивают свои силы на постижении замысла Высшего Существа, их энергия тоже требует каких-то действий и свершений, и они придумывают все новые обряды и святыни, и внешняя сторона, внешние проявления веры все увеличиваются, усложняются, все дальше отходят от первоначальной сути веры, всегда нехитрой, несложной. И вот уже всем, в общем, плевать, как ты веришь – ты, главное, соблюдай все обряды, это означает, что ты веришь правильно, раз правильно совершаешь все сопутствующие вере действия, а какие действия – это ученым «святым отцам» виднее, они только этим вопросом и занимаются.
И в конце концов Церковь – это получается одно, а религия немного другое, а вера – немного третье. Изощренные церковные схоласты найдут высший и истинный смысл в любой мелочи любого обряда – но это ведь дело несложное (сродни концептуальному искусству), любой человек с развитым ассоциативным мышлением может быстро и без труда, такое занятие даже развлечет, придумать целый обрядовый комплекс для служения какому-нибудь Высшему Существу: скажем, сплевывание будет означать извержение из себя скверны вон, почесывание гениталий напоминание о первородном грехе совокупления, кукиш – единство пастыря (большого пальца) с паствой (остальными четырьмя пальцами), а битье головой о камень – Его твердость и незыблемую силу. Пуркуа па?
10. Поэтому самые энергичные, значительные люди из лона Церкви – еретики, реформаторы, раскольники. Фанатики, люди повышенной энергии, они ударялись, в религию со всей страстью – и неизбежно приходили к несогласию с чем-то в ней. Им надо изменять и переделывать! Обряды формальны, священники – карьеристы, суть веры отплыла далеко от мишурной суеты религии, – давай реформацию!
В конце концов, гораздо более заслуги создать новую религию, нежели послушно следовать тому, что уже придумали до тебя.
Да и откуда вообще взялись все религии? А очень просто: кто-то первый взял и заявил, что дело обстоит не так, как полагали раньше, а иначе – вот так и так. Ему это сообщил Бог, или ангел, или ему это приснилось, или он пришел к этому по долгом размышлении. Его сожгли (удавили, закопали, распяли), но народ призадумался: что-то в его словах есть, тем более если он за них принял смерть.
11. В принципе любая церковь и любая религия существуют для стада, толпы, не способной к самостоятельному мышлению и самостоятельной вере. Потребность в вере есть, а оформить самостоятельно ее трудно, осознать самостоятельно что к чему – мозгов не хватает. А вот тебе, милок, и готовые объяснения и предписания на все случаи жизни. Да? Отлично! Дух подкреплен, ответы на вопросы о мироустройстве получены, потребность в несогласии со многими моментами этого мира удовлетворена, и за всем этим вдобавок стоят авторитетные люди и вековые святыни. Ведите меня к крещению, причастию, молитве, обрезанию, будем читать Тору, Евангелие, Упанишады, Лао Цзы – короче, приспособьте меня в какую-нибудь ладью, а то я болтаюсь под ветрами мира, как цветок в проруби, и как-то мне ненадежно, одиноко и беспокойно. Мир тебе, брат во миру.
12. Кроме того, люди всегда объединялись в большие группы, чтоб творить сообща великие дела и обламывать рога другим группам. Религия и церковь работали тут объединяющим фактором. Мы вместе, потому что нам ведома истина, она правильная и хорошая, а у других неправильная и нехорошая. Мы – орлы, эй ухнем, Бог с нами, а этих собак сейчас перережем, у них бог неправильный.
Зараза, а если у них тот же самый Бог?.. Тогда мы отыщем в их действии нехороший поступок, которым они сделали пред лицом Бога то, что ему неугодно; по глупости и дьявольскому наущению сами они не ведают, чего натворили, но уж мы-то порядок наведем и грешников на голову укоротим. Что, с той стороны такие же проповеди?! Мер-рзавцы… Они неправы, они упорствуют в своем заблуждении, – рубай их, хлопцы! Отче, благослови оружие на святое дело!.. Отче благословляет, а как же, в каждом полку свой собственный представитель Бога, причем с обеих воюющих сторон.