Все плохое уже позади
Шрифт:
– Потому что мы думали, что папа уедет в командировку, а я не умею собирать модели. Но раз папа остается дома, внеси этот пункт в наш план, – небрежно махнула вилкой с нацепленным блином Наташа.
Как только Майки с готовностью схватил ручку, она сразу же оставила еду и стала внимательно следить, как он усердно и старательно что-то пишет.
– Ты неправильно написал, – тихо сказала она Майки, глядя через его плечо в написанное, – слово «ship» (корабль) пишется через «s», не «с». Напиши новые слова на полях, мы их потом перепишем в чистые
Майки, не споря, взял ручку другого цвета и на полях блокнота аккуратно сделал надписи.
Взрослые замолчали и тихонько переглянулись, понимая, что это не игра, а самый настоящий урок.
– Молодец, – похвалила Майки Наташа и засунула в рот остаток блина.
– Я умею собирать модели, могу помочь, – непроизвольно вдруг вырвалось у Эдварда.
– Гм, это классно, так потихоньку втянешься в детские игры, еще немного и будешь с нами прыгать, как зайчонок, и ковылять, как гусенок, – протянула Наташа, – тогда мы назначим тебя в нашей компании Великим гусем! – громко провозгласила она.
– Великий гусь! Великий гусь! – все сидящие за столом захохотали.
Пол пролил на себя кофе, и, продолжая смеяться, выдавил, – Нати, девочка, ты неподражаема, ха-ха-ха… шесть – ноль.
Дженнифер уткнулась лбом в плечо Эдварда и беззвучно затряслась, изредка всхрюкивая. Полная Барабара с самым невозмутимым видом молча проколыхалась на террасу, за ней широкими шагами так же молча прошел Мэтт, уже с улицы раздалось их дружное громкое ржанье. Майки и Лиза, глядя друг на друга, изображали, как ходит, смотрит и гогочет гусь, и покатывались со смеху.
Вдруг Наташа поймала на себе пристальный взгляд Эдварда, в нем было что-то такое, отчего она замерла. Пока вокруг все хохотали, двое молча сидели за столом и смотрели друг на друга. Эдварду показалось, что он тонет в глубине ее карих глаз, вокруг все помутнело и растворилось в прозрачной дымке, стало так тихо, что он отчетливо услышал, как громко стучит его сердце.
Наташины ресницы дрогнули, она отвела взгляд, наваждение сразу исчезло, комнату снова наполнили звуки. Было ощущение, словно он очнулся после глубокого сна. Эдвард растерянно заморгал.
– Майки, а как пишется слово «самолет», – спросила Наташа, но Майки продолжал смеяться, – милая, как пишется слово «самолет» – обратилась тогда Наташа к Лизе, та ответила, – умница, пока Майки смеется, запиши, пожалуйста, новое слово на полях его блокнота.
Лиза схватила красную ручку и, усердно выводя каждую буковку, что-то написала чуть ниже синих каракулей брата.
– В понедельник обязательно перепишем в тетрадки, – еще раз напомнила Наташа, – а теперь напишите в своих блокнотах, что дядя Эдвард будет нам помогать собирать модель корабля.
– «Дя-дя» с большой буквы «Эд-ва-р-д», – Наташа медленно произносила слова по буквам, малыши послушно писали под диктовку.
***
Позавтракав, все встали из-за стола. Эдвард отметил, что дети вежливо поблагодарили Барбару и убрали грязную посуду со стола. Уже выходя из кухни, он услышал, как повариха обратилась к Наташе. – Ты наелась, моя птичка?
– Ага, – ответила та, но Барбара сокрушенно покачала головой, – удивляюсь, как ты справляешься с этими двумя монстрами и когда успеваешь поесть – у тебя ведь ни на секунду не закрывается рот, ты постоянно что-то им рассказываешь, ох, скорей бы уж нашли им подходящих нянек, – причитала она, громыхая посудой.
США, Нью-Йорк, особняк Престонов, вторник 28 июля 1987 года
Однажды утром, когда Пол и Мэтт были на работе, а Тефочка с детьми уехали на плановый осмотр к детскому семейному врачу, Наташа пошла в тренажерный зал. Она разогрела мышцы, а затем занялась вывихнутой лодыжкой, та еще побаливала.
Она настолько увлеклась, что не заметила, как в зал вошел Эдвард. Он встал, опираясь спиной о стену, и, сцепив руки на груди, начал откровенно разглядывать стройную фигурку. Наташа сидела на коврике спиной к нему, в отражении зеркала Эдвард увидел, как она поморщилась, когда стала массировать правую щиколотку.
Он отлепился от стены и, кашлянув, направился к ней. Она вздрогнула и, увидев его отражение в зеркале, разозлилась, «ну до чего наглый тип».
– Привет, – он остановился в шаге от нее.
– Нравится подглядывать? – она развернулась к нему и, не скрывая раздражения, уставилась снизу вверх.
– За тобой очень! – откровенно признался он и широко улыбнулся.
– У меня хорошая реакция, забыл?
– У тебя под рукой нет ничего подходящего, – он продолжал улыбаться.
– Я бы на твоем месте не была так уверена, – она подняла лежащее около коврика полотенце, под ним Эдвард увидел маленькие женские гантели.
– Ого, на будущее мне надо быть осторожнее, – засмеялся он и протянул Наташе руку, заметив, что она хочет встать.
Она проигнорировала его помощь и поднялась самостоятельно.
– Ты уже уходишь? – разочарованно протянул он, когда увидел, что она скатывает коврик.
– Да, я уже позанималась.
– Если хочешь, могу сделать тебе массаж больной ноги? – предложил он.
– Не хочу, – она направилась по направлению к выходу.
– Нат, подожди, пожалуйста, – окликнул ее Эдвард.
Она шла, не поворачиваясь.
– Нат, пожалуйста, остановись. Я действительно невыносимый тип, но я, правда, знаю хорошее упражнение. Давай, покажу его тебе, может быть оно поможет, я видел, как ты морщилась от боли.
Наташа остановилась и повернулась к нему.
– Давай, показывай, – дернула она подбородком.
– Мне надо, чтобы ты села, – объяснил Эдвард и прошел к креслу, – подойди, пожалуйста, сюда.
Положив руки на талию и слегка отставив ногу в сторону, она продолжала стоять, не двигаясь, и молча смотрела на Эдварда.