Все повести и рассказы Клиффорда Саймака в одной книге
Шрифт:
На всякий случай Альберт сделал десятка три роботов-юристов.
Роботы заполнили кабинет Ли, прочли все книги, которые у него были, и потребовали еще. Они глотали книги по договорному праву, описания случаев правонарушения, не связанных с нарушением контракта, но дающих основания предъявлять иски, тома свидетельских показаний и судебные отчеты. Они вобрали в себя все, что было известно о недвижимом и движимом имуществе, о государственном устройстве и правилах судебной процедуры. Они запомнили труды авторитетных служителей Немезиды, собрание римских
Грейс нервничала. Она заявила, что не будет жить с человеком, который хочет, чтобы его имя попало в газеты. Это заявление было довольно нелепым. Вниманием публики завладел новый скандал, связанный со снабжением космической станции, и сообщение, что компания «Сделай сам» обвинила некоего Гордона Найта в присвоении какого-то робота, прошло почти незамеченным. Ли спустился с холма и поговорил с Грейс. Альберт поднялся из подвала и тоже поговорил с ней. Наконец совместными усилиями ее утихомирили и уговорили вернуться к живописи. Теперь она писала морские пейзажи.
А в кабинете Ли трудились роботы.
— Я надеюсь, они кое-чего наберутся, — сказал Ли, — Подумать только, не надо будет перерывать источники и охотиться за цитатами, под рукой окажется любая статья и любой прецедент!
От волнения он раскачивался в гамаке.
— Господи! А как можно излагать дело!
Он нагнулся, поднял кувшин и протянул его Найту:
— Вино из одуванчиков. Есть в нем и немного сока лопуха. Слишком уж хлопотно выбирать ненужную траву, когда нарвешь большую охапку.
Найт фыркнул. По вкусу было похоже, что вино сделано из одних лопухов.
— Двойная выгода, — пояснил Ли, — Одуванчики надо вырывать, чтобы не портили газон. И раз уж их вырвешь, можно найти им полезное применение.
Он хлебнул вина и поставил кувшин под гамак.
— Они там теперь беседуют, — сказал Ли, ткнув большим пальцем в сторону дома, — Не произнося ни слова, договариваются обо всем. Я чувствую себя не в своей тарелке, — Он взглянул на небо, нахмурился. — Словно я человек, который нужен только для представительства.
— Я вздохну с облегчением, когда все это кончится, — сказал Найт, — независимо от исхода.
— Я тоже, — согласился Ли.
Суд начался без всякой шумихи. Слушалось обычное очередное дело.
Громадные заголовки в газетах появились только после того, как Ли и Найт вошли в зал суда в сопровождении взвода роботов.
В зале поднялась шумиха. Адвокаты компании «Сделай сам» широко раскрыли рты и повскакали с мест. Судья неистово застучал молотком.
— Мистер Ли, — завопил он, — что это значит?
— Это, ваша честь, — спокойно ответил Ли, — мои помощники.
— Но они же роботы!
— Совершенно верно, ваша честь.
— Они не имеют права принимать участия в судебной процедуре.
— Прошу прощения, ваша честь, но им не надо принимать участия. Я здесь единственный представитель ответчика. Мой клиент, — сказал он, взглянув на мощный отряд юридических талантов, представлявших компанию «Сделай сам», — бедный человек, ваша честь. Я надеюсь, суд не откажет мне в праве воспользоваться той помощью, которую мне удалось организовать.
— Но это противоречит правилам, сэр.
— Прошу прощения, ваша честь, но я осмелюсь указать на то, что мы живем в век механизации. Почти все отрасли промышленности и бизнеса опираются в своей работе на вычислительную технику, которая справляется с делом быстрее и лучше, чем люди. Все наше общество держится на способности машин выполнять физическую и черновую работу, которую прежде приходилось делать людям.
— Тенденция опираться на умные машины и широко использовать их, — продолжал Ли, — проявляется в любой области человеческой деятельности. И это приносит великую пользу человеческому роду. Даже в такой области, как фармацевтическая промышленность, где при составлении лекарств не может быть допущено ни малейшей ошибки, машины, ваша честь, работают надежно. И если, ваша честь, такие машины принято использовать для производства лекарств, то есть в промышленности, где доверие общественности можно отнести к активам компаний, то согласитесь, что суд, где правосудие — безусловно такое же деликатное дело, как и производство лекарств, — отправляется…
— Погодите, мистер Ли, — перебил его судья. — Уж не пытаетесь ли вы доказать мне, что использование… э… машин может способствовать лучшему отправлению правосудия?
— Правосудие, ваша честь, — ответил Ли, — стремится к установлению порядка в отношениях между людьми. Оно основывается на логике и здравом смысле. Надо ли указывать на то, что именно умные машины явятся воплощением логики и здравого смысла? Машина не наследует человеческих эмоций, на нее не будут влиять предрассудки и предубеждения. Ее будут интересовать только последовательность определенных фактов и законы.
— Я не прошу, — продолжал он, — чтобы за моими помощниками-роботами было признано какое-либо официальное положение. Я не хочу, чтобы они принимали участие в процедуре, связанной с делом, которое рассматривает данный суд. Но я прошу — и, полагаю, вполне законно, — чтобы меня не лишали той помощи, которую они могут оказать. Истец в этом деле имеет десяток адвокатов, хороших и способных людей. Я один против многих. Я сделаю все, что в моих силах. Но ввиду неравенства сил я прошу суд не ставить меня в еще более невыгодное положение.
Ли сел.
— Это все, что вы хотели сказать, мистер Ли? — спросил судья, — Вы уверены, что ничего не добавите к сказанному, прежде чем я вынесу свое решение?
— Только одно, — сказал Ли, — Если ваша честь может указать мне на какой-нибудь пункт в судебных положениях, запрещающий мне использовать робота…
— Это смешно, сэр. Конечно, такого пункта нет. Никто и никогда не думал, что возникнет такое непредвиденное обстоятельство. Поэтому, естественно, не было причины предусматривать в уложениях подобное запрещение.