Всё про наш класс. Наташины рассказы
Шрифт:
Я переживала, мучилась и ничего не могла придумать.
Потом мне стало казаться, что о нашей ссоре догадывается Нина Ивановна. Видно, что-то заметила. И вот сегодня перед уроком она меня прямо спросила:
— У тебя с Валей — конфликт?
— Немного, — ответила я. Не могла же я рассказывать. Тогда бы на самом деле получилось, будто ябедничаю.
А на втором уроке Нина Ивановна раскрыла свой портфель и сказала:
— Ах, какая досада — цветные мелки дома забыла… — И на меня посмотрела. — Сходи, Наташа,
Я сказала, что знаю. Сколько раз бывала в том магазине.
— Прекрасно. А чтобы тебе не было скучно, пусть пойдёт ещё кто-нибудь… Ну, хотя бы Валя Кулькова.
Нина Ивановна дала нам рубль и велела купить коробочку цветных мелков.
Я догадывалась: Нина Ивановна специально послала нас вместе. Чтобы мы поговорили. А я всё равно не могла себя пересилить. Иду, на солнышко щурюсь, льдышку ногой пнула.
— Ты на меня сердишься? — вдруг спросила Валя.
Я снова на солнышко пощурилась, усмехнулась и говорю:
— А ты как думаешь?
И Валя вдруг горячо заговорила:
— Но ведь ты сама захотела купить молоко. Это не я придумала. И ещё я очень боялась, что может не хватить денег на подарок. Я кофту хотела кутить. Хорошую, красную. Мама так мечтала о красной кофте!.. А ведь и я на тебя, Наташа, обиделась. Сколько ждала, замёрзла, сейчас, думаю, в магазин пойдём, а ты даже и не захотела пойти. А магазин совсем рядом был, через два дома.
И вот странно: я почувствовала себя виноватой. Но тут же вспомнила про песок:
— Я не только из-за денег обиделась…
— А из-за чего? — Валя от удивления остановилась.
— Мы каждый день тротуар песком посыпали, чтоб люди не падали. Я тебе показала, а ты и не посмотрела.
— Ой, не сердись! — сказала Валя. — Пойми: я столько ждала, промёрзла насквозь. А тебя увидела, обрадовалась и просто не обратила внимания, что ты мне сказала… Ну, слышишь, Наташа, не сердись, пожалуйста.
И тогда я подумала о себе: какая же я дура! Обвиняла Валю в жадности, что она — эгоистка, что ей на всё наплевать! А разве это так? Сама я эгоистка, только свои обиды считаю. Воображаю о себе, будто самая справедливая, хорошая!.. Мне даже противно стало.
— Давай никогда больше не ссориться? — сказала я и падала Вале руку. — И всегда друг другу честно всё говорить? Согласна?
— Согласна. — Валя тоже подала мне руку.
Мы купили мелки и вернулись в класс. Нина Ивановна поблагодарила за услугу и очень внимательно, с интересом посмотрела на нас.
— Ну, всё хорошо?
О чём она спрашивала? Благополучно ли сходили в магазин? Может быть. Но я поняла её вопрос так: «Вы помирились?» И я ответила:
— Всё хорошо, Нина Ивановна. Очень хорошо.
Какой он — Гоша?
Я Гоше сегодня так и сказала: «Ты — шут!»
Ну, правда, сколько можно дурачиться, шута из себя строить! Вчера Нина Ивановна сказала, чтобы ученики, которые получили за диктант двойки и тройки, остались на дополнительное занятие. Все эти ученики остались. А Гоша преспокойно пошёл домой.
Сегодня Нина Ивановна, конечно, первым делом спросила Гошу, почему он вчера ушёл.
— Но вы же сами сказали: остаться тем, у кого двойки и тройки.
— Совершенно верно.
— А у меня — тройка с минусом.
Так и сошло ему. Сначала посмеялись, потом Нина Ивановна постыдила его немного. А что толку? Ребята после урока ещё и восхищались им:
— Вот даёт Гошка! Никулин!
А Гоше это приятно. Ещё больше старается. На третьем уроке снова насмешил всех.
Нина Ивановна вызвала Риту к доске. Та вышла. Вдруг учительница увидела на её платье какие-то крохотные белые пятнышки.
— Что это? — спросила она.
Рита посмотрела на платье и плечами пожала.
— Не знаю.
Я тоже, наверно, не догадалась бы, а Нина Ивановна догадалась. Улыбнулась и говорит:
— Ты что сначала делаешь — рот открываешь, а потом конфету кладёшь туда или наоборот?
Рита губы вытянула и засмеялась:
— Сначала рот открываю.
— Что-то не верится.
— Нет, — сказала Рита, — я правильно делаю.
— Странно, с конфетой догадалась, а когда пошла умываться, поступила наоборот.
— Почему наоборот? — удивилась Рита.
— Потому что сначала надо было умыться, а потом надеть платье. Тогда бы оно у тебя осталось чистым. А так всё забрызгано зубным порошком… Ребята, — обратилась Нина Ивановна к нам, — кто ещё из вас так же чистит зубы? Признавайтесь… Ты, Валера, как чистишь?
— Я рубашку потом надеваю, — сказал Валера.
— А ты, Ира?
— Даже смешно! — фыркнула Ира. — Конечно, сначала надо умыться и почистить зубы.
— А ты, Гоша?
— Я по-всякому.
— Видите, ребята, — сказала Нина Ивановна. — Ещё один нашёлся.
— И нет. Я просто зубы не чищу.
Опять в классе — хохот. Как же, Гоша высказался! Бывает даже так: он и смешного ничего не скажет, а всё равно смеются. Привыкли. А тут уж смеялись целую минуту. Валера чуть с парты не свалился.
Тогда я ему и сказала в самое ухо:
— Ты — шут!
Он и не подумал обидеться. Написал слово «шут» на промокашке и засветился как ясное солнышко:
— Ага, раз я шут, то в мою честь оркестр будет играть туш. Значит, я буду знаменитым.
Я лишь покосилась на него: ненормальный он, что ли?..
После урока я хотела выйти в коридор, а Гоша за рукав меня схватил и не пускает.
— Догадайся, почему мне будут играть туш?
— Гоша, — сказала я, — сходи, пожалуйста, в поликлинику.