Все продается
Шрифт:
– Да, не очень приятно.
– У нас ходили самые нелепые слухи о причинах вашего увольнения.
К чему она клонит? Ей хочется позлорадствовать? Узнать новые сплетни? В этом я ей не помощник.
– Да, могу себе представить.
– Послушайте, – нервно начала Кэти, – я подумала, что мы очень давно не виделись. Может, нам стоило бы встретиться? – Чтобы я снова разболтался, мрачно подумал я. – Вы не заняты в воскресенье во второй половине дня?
Мое сердце снова забилось быстрее.
– Нет, не занят.
– Понимаете, я подумала, может быть, нам стоит
Должно быть, Кэти стоило немалых усилий позвонить мне, а мои односложные ответы и их тон не очень помогали ей.
– Да, с удовольствием, – ответил я, пытаясь вложить в свои слова как можно больше энтузиазма. К моему удивлению, это мне удалось.
– Отлично. Вы не заедете за мной в два часа? – Кэти дала мне адрес в Хэмпстеде.
Было бы преувеличением сказать, что период депрессии миновал, но сквозь тучи определенно стало проглядывать солнце. На следующий день мне удалось более или менее удачно пройти собеседование в одном из японских банков, а почти всю субботу я методично изучал «Файненшал таймс», особенно приглашения на работу и новости финансового мира. Рано или поздно я найду работу, рассуждал я, и лучше сразу показать, на что я способен. По сравнению с началом недели я сделал большой шаг вперед.
– Пол, расскажи, что произошло.
Я знал, что Кэти обязательно спросит об этом. Мы шли по заросшему высокой травой склону холма, спускаясь к небольшому ручью. Издали за нами наблюдало стадо черно-белых коров фризской породы; мне показалось, что коровы обсуждали, хватит ли у них сил перейти луг, чтобы взглянуть на нас поближе. В конце концов коровы решили, что мы не стоим таких усилий, и, опустив головы, снова принялись щипать траву. Накануне прошел дождь, и воздух был удивительно свежим. Светило солнце, и день казался скорее весенним, чем сентябрьским.
Этого вопроса я боялся больше всего. Я знал, что ни в чем. не виновен, но все считали меня преступником. Изменить общее мнение я никак не мог, так какой смысл оправдываться? Мне казалось более достойным хранить молчание, чем кричать всем и каждому о своей невиновности. И уж меньше всего на свете мне хотелось бы выглядеть хныкающим неудачником в глазах Кэти.
Еще по дороге в Хэмпстед я попытался подготовиться к возможным опасностям, ко всем возможным темам, способным породить конфликт: карьере Кэти, Кэшу, моим безуспешным попыткам найти работу и многому другому. Я был готов к трудному разговору, когда верный путь выбрать не легче, чем найти безопасную тропу на минном поле.
Но все получилось не так, как я ожидал. Кэти была искренне рада видеть меня. Весь путь до Чилтернса мы непринужденно болтали. Я оставил машину возле древней церкви в римском стиле, и дальше повела Кэти. Мы миновали типично английскую деревушку, старую буковую рощу, большую ферму и вышли к этому зеленому холму, у подножия которого бежал ручей.
Как бы то ни было, Кэти задала вопрос, и я стал рассказывать. Она слушала, внимая каждому слову, и я уже
– Прошу прощения за многословие, – сказал я. – Вы были очень терпеливы.
– Нет-нет, все в порядке, – отозвалась Кэти. – Похоже, вам пришлось несладко. – Она спустилась к самому ручью. – Может, мы здесь остановимся? Мы прошагали не меньше четырех миль. Я бы с удовольствием поплескалась.
Кэти сбросила туфли, закатала джинсы до колен и вошла в стремительный поток. Вода была холодной, и Кэти взвизгнула. Я лег на траву, подставив лицо солнечным лучам. Сквозь полуопущенные веки я смотрел, как Кэти прыгает с одного мокрого камня на другой, и волосы падают на ее загорелое лицо. Она приехала в белой рубашке и в старых джинсах. Я никогда не видел ее такой беззаботной, взъерошенной. Такая Кэти нравилась мне гораздо больше. Она очень мне нравилась. Я улыбнулся и закрыл глаза.
Должно быть, я задремал на прохладной траве, потому что меня разбудило щекотание под носом. Я наморщил нос, чихнул и открыл глаза. Кэти, лежа рядом со мной, длинной травинкой водила у меня под носом. Я вяло попытался схватить травинку, но Кэти, хихикнув, отдернула ее. Лицо Кэти было всего дюймах в шести от моего. Ее большие карие глаза светились. Потом улыбка исчезла с ее лица, я приподнялся и притянул Кэти к себе. Мы поцеловались – сначала нерешительно, потом крепче, обняв друг друга. Кэти оторвалась от меня, тихонько хихикнула, отбросила волосы с лица и снова жадно прильнула к моим губам. Именно в этот момент не больше чем в пятидесяти ярдах от нас кто-то крикнул:
– Бенсон, куда ты подевался? К ноге, чертова собака!
Мы со смехом оторвались друг от друга. Кэти встала.
– Пойдем, нам до машины не меньше трех миль.
– Хорошо, – вздохнул я и тоже поднялся.
По берегу ручья мы шли молча. Когда мы оказались на другой стороне долины, Кэти сказала:
– Мне очень жаль Дебби.
Еще одна непростая тема, но и на этот раз я почему-то даже был рад, что Кэти заговорила о ней.
– Мне тоже.
– Я ее почти не знала, – продолжала Кэти. – А ты?
Она изучающе смотрела на меня. Я понял, что она подразумевает, и улыбнулся.
– Не так, как ты подумала. Но у нас были очень хорошие отношения. Мне Дебби нравилась. – Мы прошли еще несколько ярдов.
– Что с ней случилось? – спросила Кэти.
– Что ты имеешь в виду?
– Видишь ли, все говорят, что она покончила с собой, но такого просто не могло быть. Несчастный случай тоже маловероятен.
– Гм-м, – промычал я.
– Ты знаешь, что с ней произошло на самом деле? – Кэти умела быть упрямой.