Все ради любви
Шрифт:
Лорен улыбнулась:
— Если так пойдет и дальше, то к школьному балу я растолстею.
Энджи рассмеялась:
Не переживай, садись.
Лорен села напротив, где уже стояла креманка с мороженым.
Энджи положила кусочек в рот.
— Боже, до чего же оно хорошо! Но плохо, что сегодня у нас почти не было посетителей. — Она посмотрела на Лорен: — И чаевые у тебя наверняка скудные.
— Увы!
— Реклама о кампании по сбору верхней одежды выходит завтра. Это должно помочь.
— Надеюсь.
— Кстати, сколько теперь стоит платье для школьного
— Целую кучу денег, — вздохнула Лорен.
Энджи внимательно оглядела ее:
— Какой у тебя размер?
— Восьмой.
— Как у меня. — Вот он, ответ, простой, как ложка в ее руке. — Я могла бы одолжить тебе свое платье. Конлан… мой… мой бывший муж, работал репортером в «Сиэтл тайме». Изредка мы с ним ходили на всякие приемы. Так что у меня есть несколько подходящих к случаю платьев. Ты можешь выбрать, какое тебе понравится.
Выражение на лице Лорен было красноречивее любых слов: жгучее желание, смешанное со стыдом.
— Я не могу. Но все равно спасибо.
Энджи решила не форсировать события и дать Лорен время подумать над ее предложением.
— Ты идешь туда с тем мальчиком, который забирает тебя после работы?
Лорен вспыхнула:
— Да. Его зовут Дэвид Хейнз.
По реакции девочки Энджи поняла: это — любовь. Она совсем не удивилась. Лорен — серьезная девочка, она из тех, кто полностью погружается в отношения, а потом с большим трудом выбирается из них. Другими словами, она хорошая девочка.
— И как давно вы с Дэвидом встречаетесь?
— Почти четыре года.
Энджи удивленно изогнула брови. Годы, проведенные в старших классах, нужно пересчитывать с тем же коэффициентом, что и собачий возраст, так что можно сказать, что четыре года — это целая жизнь. Ей хотелось предупредить Лорен: «Будь осторожна, любовь убивает», но она удержалась от такого совета. Если девушке повезет, возможно, ей никогда не придется это узнать.
Эти мысли вернули Энджи к размышлениям о Конлане и о том времени, когда она любила его. И о том, каково ей было, когда все это стало прошлым. Она встала из-за стола, испугавшись, что нахлынувшие воспоминания заставят ее расплакаться. Подойдя к окну, она устремила взгляд в ночь. В этом году осенние холода наступили раньше обычного. Город уже усыпан опавшими листьями, ветер с шумом гоняет их по тротуарам и проезжей части. Еще неделька — и эти листья превратятся в прелую, скользкую массу.
— Вам плохо?
Энджи услышала обеспокоенный голос Лорен.
— Нет, со мной все в порядке. — Она едва успела ответить, как с улицы раздался автомобильный гудок.
— Это Дэвид! — воскликнула Лорен, вскакивая.
Энджи оглядела машину, остановившуюся перед рестораном. Это был классический «порше-спидстер», покрашенный серой грунтовкой. Колеса сияли хромом, покрышки явно были новыми.
— Вот это машина!
Лорен подошла к ней.
— Я иногда зову его Спиди-Гонщиком, ну, знаете, такой персонаж аниме. Он живет этой машиной.
— A-а! Мальчик и его машина.
Лорен рассмеялась:
— Если он заставит меня разглядывать новый скол краски, я закричу. Но, конечно, ему я об
Энджи повернулась к девочке. Она впервые сталкивалась со столь чистыми эмоциями, со столь искренним обожанием. Первая любовь. Она по собственному опыту знала, что такая любовь бывает всепоглощающей, и снова хотела сказать: «Девочка, будь осторожна», но кто она такая, чтобы давать Лорен советы?! Их может давать только мать.
— До вторника, — попрощалась Лорен и убежала.
Продолжая наблюдать за девочкой, Энджи увидела, как та скрылась в спортивной машине, и вспомнила те далекие времена, когда она была по уши влюблена в Томми Матуччи. Он тогда ездил на старом и разбитом «форде-фейрлейн» и был таким же импульсивным и темпераментным, как его машина. До чего же он любил свой «форд»!
Забавно! Она не вспоминала о нем многие годы.
Дэвид остановил машину перед домом Лорен, на своем обычном месте. Лорен откинула назад спинку переднего сиденья. В маленькой машине было тесно, к тому же им мешала ручка переключения передач, однако они уже научились приспосабливаться.
Дэвид обнял ее и поцеловал. Лорен ощутила, как снова погружается в знакомую сладостную темноту, в желание. Сердце ее забилось чаще, и через несколько минут окна в машине, запотев, отгородили их от внешнего мира.
— Лорен, — проговорил Дэвид, и по его голосу Лорен поняла, что им тоже овладело желание.
Он сунул руку ей под блузку, и девочка затрепетала от его прикосновения.
В этот момент на руке Дэвида запищали часы.
— Черт, — застонал он, отстраняясь от Лорен. — Ну почему они требуют, чтобы я возвращался домой так рано? Я знаю восьмиклассников, которым разрешают гулять после полуночи. — Он с сердитым видом скрестил руки на груди.
Это получилось так по-детски, что Лорен с трудом удержалась от смеха. Надо же, великий Дэвид Райерсон-Хейнз обиделся и надулся!
— Тебе повезло, — сказала она, гладя его. — О тебе волнуются, тебя любят.
— Ага, как же.
Лорен на мгновение, на одно коротенькое мгновение почувствовала себя более взрослой, чем он.
— Твоей маме плевать, когда ты приходишь домой. И вообще приходишь ли.
— Именно так, — с горечью проговорила Лорен, поднимая спинку сиденья.
Эту тему они с мамой закрыли давным-давно. «Я не хочу, чтобы ты считала, будто я тебя контролирую, — сказала ей тогда мать. — Мои родители пытались меня контролировать, и я от этого только зверела». С тех пор Лорен могла приходить домой и уходить из дома когда хотела.
Дэвид поцеловал ее, но вдруг отстранился и тяжело вздохнул.
— Что-то случилось? — встревоженно спросила Лорен.
Дэвид перегнулся через нее и открыл бардачок.
— Вот, — сказал он, передавая ей какие-то бумаги.
— Что это? — Лорен заглянула в бумаги. — Заявление в Стэнфорд!
— Отец хочет, чтобы я подал заявление на предварительное зачисление. К пятнадцатому ноября.
— Ох, — произнесла Лорен. Она знала: Дэвид не посмеет ослушаться отца.
— Я думал, что и ты могла бы подать заявление.