Всё равно растаешь, принцесса
Шрифт:
Другое дело Ульфрик. Если он действительно тёмный маг, а всё на это указывает, тогда мне не известен его потенциал. Неизвестно, сколько силы он сумел захапать.
Софи рассказала мне о тёмной магии и тёмных заклинаниях всё, что ей известно. А известно ей многое. Я с самого начала нашего знакомства знал, что моя избранница необычайно умна и образована. Но даже помыслить не мог, что судьба предназначила мне в невесты самого настоящего маленького гения. Исходя из всей той информации, которая нам теперь известна благодаря моей Льдинке, тёмные маги черпают свои силы проводя кровавые ритуалы и жертвоприношения.
Я поручил своим людям узнать, были ли в последние годы исчезновения, необъяснимые смерти, калечился ли кто-то, сильно болел, или что-то такое, о чём я не знал. И они ничего особо подозрительного не нашли. Кроме этой необъяснимой ситуации с девушками в замке и оргиями, которые проводил Ульфрик. Это наталкивает меня на очень нехорошие предположения.
Убедившись, что дом полностью окружён, я встаю. Обхожу кусты и деревья, ступаю на опушку, направляясь к дому.
Остановившись во дворе, смотрю на едва светящиеся окна. Замечаю тень, спрятавшуюся за занавеской. Я знаю этот хутор и знаю, кто живёт в этом доме. Пара старичков, которые ничего не могли противопоставить моему брату и его матери. Если они пострадали… Впрочем, прегрешений у моего так называемого брата хватает.
– Ульфрик, – громко кричу. — Я знаю, что ты здесь. Выходи и мы поговорим. Или продолжишь прятаться, как последний трус?
Проходит минута, или две, ожидание затягивается. Возможно, он и не выйдет. Но должен понимать, что в этот раз ему не скрыться и не отсидеться.
Но вот дверь открывается, на пороге появляется мужская фигура.
Ульфрик больше не выглядит таким холёным и самодовольным, каким я привык его видеть. Лицо, в котором я до сих пор почему-то слепо не замечал очевидной схожести с Торнгарами, выглядит бледным и осунувшимся, а в глазах затаилось загнанное выражение опасного раненого зверя.
За спиной у него маячит Рагна, которой явно не нравится, что её сынок вышел мне навстречу.
– Вот, я вышел, – нагло усмехается третий и непризнанный сын моего отца. — Что дальше? Натравишь на меня свору своих головорезов?
– А это нужно? — вздёргиваю бровь. — Я вполне могу выяснить отношения с братом и без постороннего вмешательства. Они здесь для того, чтобы ты не думал снова удрать, поджав хвост.
– Братом? — криво ухмыляется Ульфрик. Краем глаза я замечаю, как бледнеет Рагна. Неужели они думали, что я не выясню этого? — Вот как ты заговорил? Раньше ты меня братом не спешил называть.
– Я узнал, что у нас с тобой общий отец, всего несколько дней назад. Когда ты сбежал, – сужаю глаза. — Если ты знал, почему сам ничего не говорил?
– А зачем? Наш общий папаша ясно дал понять, кого считает своим сыном, а кого нет, – выплёвывает Ульфрик с ненавистью. — Я должен был выпрашивать его и ваше признание, как подачку?
– И ты решил восстановить справедливость, убрав меня? Смерть Гальварда тоже ваших рук дело? А Софи вы за что решили отравить? Только из-за ненависти ко мне?
– Ах вот оно что? И до твоей куколки-принцесски добрались? — вдруг ухмыляется это подонок. — Надо же, как интересно. Ты здесь, а она там.
– Именно. Ты тоже здесь и больше ничем не сможешь ей навредить.
– А мне это и не нужно, – ухмылка Ульфрика становится ещё наглей и противней. — Я и так получу, всё, что мне причитается.
– Всё, что ты получишь, это суд и справедливый приговор за всё, что сотворил. Также, как и твоя мать, – замечаю мрачно, чувствуя, какое-то жуткое несоответствие моих ожиданий и реальности, вызывающее непреходящую тревогу. — Ты арестован, Ульфрик. Если надумаешь сопротивляться, предупреждаю сразу — щадить не буду. Рагна, тебя это тоже касается, – смотрю на его мать.
– Сопротивляться мне тоже незачем. Скоро ты сам меня отпустишь.
– Надейся, – роняю саркастично и киваю Гриму.
К Ульфрику тут же устремляются двое воинов, заковывая его руки в кандалы. Двое других хватают и обезвреживают Рагну, воспользовавшись кляпом, чтобы она ничего не смогла никому внушить. Ситуация кажется всё менее реалистичной. Слишком всё просто.
Это ощущение не покидает меня всё то время, которое нам требуется, чтобы доправить задержанных до Стайнгейма. Ни Ульфрик, ни Рагна за всю дорогу ни разу не пытаются воспользоваться своими силами. То есть, не делают ровным счётом ничего из того, что я от них ожидал. И это заставляет меня тревожиться всё сильнее, как и тот факт, что Ульфрик выглядит поразительно довольным для своего положения.
Словно уверен, что и в этот раз выберется сухим из воды.
В Стайнгейме, единственной на весь Нагард крепости-тюрьме, я сразу ещё во дворе передаю заключённых под стражу, уведомив коменданта, какую опасность они могут собой представлять.
Рагну уводят первой, по-прежнему с кляпом во рту. Потом Ульфрика, но он неожиданно оборачивается и бросает на меня насмешливый взгляд:
– Я тебе почти сочувствую, брат, – усмехается ехидно. — При всей своей силе и власти, ты слеп как крот. И дома тебя ждёт очень большой сюрприз. Скоро увидимся.
Тревога превращается в леденящие оковы страха.
Он отворачивается, чтобы идти дальше, а я не выдержав, бросаюсь к нему. Растолкав стражников, разворачиваю подонка лицом к себе и, схватив за грудки, со всей силы толкаю его о стену.
– Какой сюрприз? — рычу.
– Увидишь, – скалится он.
– Отвечай, – бью ладонью в солнечное сплетение.
По его телу вмиг начинает расползаться ледяная изморозь, вымораживая жизнь из каждой клеточки. Подонка хватает на минуту, не больше. К тому моменту, как лёд добирается до горла, кожа Ульфрика синеет, а в глазах уже во всю пляшет животная паника.
– Отпусти, – хрипит он, дёргая окоченевшими руками.
– Только после того, как ты ответишь на мой вопрос. Что ты сделал?
– Не я, – закатываются глаза Ульфрика. — Не я. Все мы лишь марионетки в её руках.
– Чьих?
– Маргреты.
Его тело обмякает в моей хватке и я отпускаю недоноска. Отзываю обратно сковавший его холод, чувствуя себя так, будто это мои внутренности превратились в сплошной лёд.
– Уведите, – бросаю стражникам.
А сам, сломя голову, бросаюсь к коню. Вскакиваю в седло и сразу пускаю в галоп. Боги, если это правда, а он не врал, значит я сам пустил в свой дом убийцу. Сам разрешил ей находится рядом с Софи.