Всё самое плохое о моей сестре
Шрифт:
– Но почему ты вообще полезла наверх? – спросила мама. – Ведь там кровать Мартины.
– Ой, мы просто играли, – сказала Мелисса. – Мам, я намного лучше себя чувствую. Голова у меня не болит. Меня не тошнит. Можно я прямо сейчас поеду домой?
И Мелисса болтала с мамой и папой, пока я сидела в полном недоумении. Она на меня не пожаловалась! Может, ее сейчас и не тошнило – ну а меня тошнило. Действительно тошнило.
– Мам, мне нужно в туалет, – торопливо сказала я.
– Прямо по коридору, как раз на середине, – сказала мама. – Отвести тебя?
– Сама найду, – пробормотала я и выскочила из палаты. У меня даже не было времени кивнуть девушке на стремянке. Я влетела в туалет в последнюю минуту, и меня вырвало. Я сделала все очень аккуратно и потом сполоснула рот в умывальнике. Я взглянула на себя в зеркало. Все хорошо! Мелиссе лучше – и она на меня не пожаловалась! Она не захотела, чтобы у меня были неприятности. О, моя любимая-любимая, сильно-сильно любимая сестра!
Выйдя из туалета, я устроила небольшой танец радости. Девушка на стремянке засмеялась.
– Слушай, серьезно, у тебя потрясные конверсы. – Подойди посмотри, – сказала она и кивнула на окно.
Я подбежала к ней и увидела, что она нарисовала маленькую птичку в красно-желтую клетку, точно такую, как на моих конверсах.
– Ой, мне нравится! – воскликнула я.
– Это твоя идея, а не моя, – улыбнулась она. – И что же еще мне нарисовать? Я хочу сделать действительно яркую, веселую картину со всякими разными штучками, чтобы детям было интересно рассматривать.
Я уставилась на голубое небо.
– Вы могли бы нарисовать Бэтмена, и Супермена, и Человека-Паука, и чтобы все они взлетали на небо, – предложила я.
– Отлично! – похвалила она.
– И… и может быть, Могучую Марту, – добавила я еле слышно.
– Кто это – Могучая Марта?
– Это моя собственная супергероиня, – сказала я. – Я ее придумала. И делаю много комиксов о ней.
– Блестяще! И как же она выглядит?
– Ну… немножко как я, но она намного старше и намного выше, и у нее большие руки, чтобы колотить всех плохих людей, и длинные ноги, так что она может прыгать прямо в небо, – сказала я, жестикулируя, чтобы все показать.
– Нарисуй ее для меня, – попросила девушка, протягивая мне карандаш.
– На стене? – не поверила я, взмахнув руками. Мне так хотелось это сделать! – Но… а что, если я все испорчу? Я, конечно, рисую очень хорошо, но не так хорошо, как вы.
– Так почему бы тебе не попробовать? Можешь делать это очень бледными слабыми линиями, так что, если тебе не понравится, я всегда могу с легкостью написать поверх твоего рисунка. Ну, Марти, вперед, рисуй.
– Откуда вы знаете, как меня зовут?
– Да я слышала, как тебя называл твой папа. А меня зовут Матти – почти так же.
Я взяла карандаш и, затаив дыхание, начала очень-очень слабо рисовать на стене. Но Могучая Марта спрыгнула с кончика карандаша – так же, как делала это всегда. Я знала ее настолько хорошо, что моя линия ни разу не задрожала.
– По-моему, здорово, – Матти почесала голову под торчащими ежиком волосами.
– Ух ты! А у вас на волосах теперь есть немножко голубой краски, – сказала я.
– Ой, да ну их, эти волосы, – отмахнулась Матти. – Эй, Марти, это правда хорошо. Могучая Марти летит вверх!
– Может, я еще сделаю и Могучую Матти? – спросила я. – Вас действительно зовут Матти?
– Нет, на самом деле – Матильда, но я ненавижу это имя. Меня никто так не называет, кроме мамы, когда она на меня сердится.
– А я Мартина. Моя мама так называет меня все время – хотя тоже часто сердится на меня. Просто не верится. Вы будто моя сестра-близнец, только больше ростом. Ой! Мне пора вернуться к моей настоящей сестре, – спохватилась я.
И тут как раз в коридор вышел папа.
– Вот ты где, Марти! Я должен был догадаться.
– Она мне помогала, – сказала Матти. – Может быть, она еще раз придет мне помочь, когда вы будете навещать ее сестру?
– Я думаю, завтра Мелисса уже поедет домой, – улыбнулся папа.
– Ох! – Я расстроилась. Я все-таки надеялась, что Мелисса еще немного поболеет. Почти поболеет – не по-настоящему.
– Ну, не важно. Я думаю довольно долго пробыть в этом городе, чтобы делать настенные росписи, – сказала Матти. – Я окончила в прошлом году колледж по искусству, но пока еще не продала ни одной картины, так что теперь занимаюсь вот этим. Пытаюсь создать себе имя и репутацию. Все это я делаю для больницы бесплатно. В наши дни трудно начать свой бизнес.
– И не говорите! – воскликнул папа.
Ему тоже очень понравилась Матти. Он рассказал ей все об агентстве путешествий и о том, что по-настоящему ничего не получается, но, может быть, теперь он начнет работать плотником и будет делать всевозможные стеллажи. Папа даже рассказал Матти о нашей маме и о ее карьере в шитье платьев.
Я не очень-то участвовала в этом разговоре – мне нужно было сосредоточиться. Матти дала мне кисточку для краски, и я стала аккуратно-преаккуратно раскрашивать оранжевую шапку Могучей Марты, и ее голубой плащ, и ее красные колготки, и конверсы. Труднее всего было раскрашивать кеды, но я ни разу не зашла за границы рисунка.
– Господи боже мой! – всплеснула руками мама, выйдя в коридор. – Я думала, вы оба потерялись. Мартина, что ты делаешь?
– Она помогает мне расписывать стены, – сказала Матти. – О, Марти, у тебя получилось просто замечательно!
Мы уставились на Могучую Марту во всей ее тщательно раскрашенной красоте.
– Это Могучая Марта! – засмеялся папа. – Марти, она выглядит великолепно!
Мама подошла ближе к стене, чтобы рассмотреть получше.
– Мартина, ты что, сама это нарисовала? – спросила она.