все сердца разбиваются
Шрифт:
Так что Шерлоку пришлось поверить тоже.
Он сказал Майкрофту, что хотел бы открыть частную практику. Если в госпитале не будут справляться, если попадется какой-нибудь сложный случай, Лестрейд сможет обратиться к нему. Не то чтобы в больнице работали одни тупицы (в большинстве своем, но не абсолютно весь штат персонала), но Шерлок подозревал, что его авторитетное мнение будет требоваться часто. Он не хотел быть скованным правилами и этикетом клиники, он не хотел больше начальников над собой, спасибо большое. И уж точно он не собирался унижаться, выпрашивая место в больнице или проникая
В виде большого одолжения.
Лестрейд долго смеялся, а когда понял, что Шерлок говорит серьезно, вышел покурить. Майкрофт поспешил следом, воинственно помахивая зонтом — Шерлок знал, что Лестрейд уступит, да и кто не уступил бы под таким давлением? Майкрофт взял все в свои руки. Он был еще более навязчивым и властным, чем обычно — видимо, сказывалось то, что он резко сократил потребление алкоголя.
Потребовались месяцы, прежде чем Шерлок пришел в форму. Из-за того, что он все порывался встать с кровати, его швы дважды расходились. Донаван пригрозила, что использует закрепительные ремни — и выполнила свою угрозу спустя пару дней. От скуки Шерлок принялся донимать окружающих и зазывать пациентов в свою палату, чтобы поставить им диагнозы. А также прокомментировать все, начиная от внешнего вида и заканчивая личной жизнью. Так что его выписали чуть раньше, чем положено.
Окончательно выздоровел он лишь через год, но даже тогда старые раны порой отзывались болью в ливень, словно у старика. В такие дни он делал две чашки чая вместо одной и смотрел эти забавные передачи по «Discovery», где животные пожирают друг друга.
Шерлок вел себя идеально. Он никогда не хамил миссис Хадсон (ну, разве что, когда она выкинула глазные яблоки из супницы), почти не хамил брату и хамил пациентам, но всегда искупал это спасением их никчемных жизней. Раз в месяц посещал психолога, скорее для того, чтобы наблюдать, как развивается ее скрытая болезнь, чем ради собственного исцеления. Завел собаку — совсем уж лишнее, но надо ведь было для кого-то играть на скрипке.
Он даже извинился перед Майком Стэмфордом, и тот ответил, что не держит зла. Идиот.
В Бартсе Шерлок появлялся регулярно — заходил в морг, часами просиживал в лаборатории, врывался в кабинет Лестрейда без стука. Повадился донимать нейрохирургов, то расспрашивая об операциях, то указывая на ошибки в их работе. Был в общем-то доволен жизнью.
И ждал. Но не так, чтобы это было заметно. Скрывал даже от себя, что ждет.
Ну не глупо ли?
Все люди умирают; но только не он. Все сердца разбиваются.
Его — осталось целым.
Молли навестила его в одну из первых ночей после падения, когда мысли все еще путались, а все тело скручивала постоянная боль. Шерлок плохо запомнил ее визит. Шерлок помнит его до деталей.
Молли жалела его отчаянно, ерзала на стуле и шептала, сбиваясь порой на писк.
О том, что они оба друг другу отдали свои жизни. О том, что установилось равновесие — неправильное, но равновесие. Что попытка Шерлока — хоть он и не умер — засчитывается, потому что кому нужны эти правила? И Джон будет жить, обязательно — в своем веке или только спустя век, может, он рождается прямо в этот момент, или родился лет тридцать назад… время-то не линейно, с ним толком не разберешься.
Но он будет жить, Шерлок, слышишь?
Не зная тебя, не помня тебя, не разыскивая тебя — но будет жить.
Молли шмыгала носом у его постели, а Шерлок набирался сил, чтобы сказать:
— Спасибо.
Он прекрасно знал, кто нарушил ради него правила; в конце концов, она уже не раз это делала. Однажды подарила ему череп, великолепный экземпляр, и это не считая всех тех конечностей, органов и тел, предоставленных в его полное распоряжение.
— Спасибо, — сказал Шерлок и начал ждать.
*
Думай, думай, думай.
Шерлок прижался к микроскопу, увеличивая распластанные клетки: он был так близок, так волнующе близок к разгадке, но картинка упорно не желала складываться. Шерлок втянул носом воздух, шумно, судорожно; курить хотелось до дрожи, чертовы пластыри были бесполезны, все восемь штук. Его немного отпустило, когда он лупил труп в морге, но напряжение быстро вернулось — а следы на теле не подтвердили его догадку.
То, что все приняли за парестетическую мералгию Рота, убивало людей. Уже три подобных случая за последние полгода, и теперь четвертая жертва загадочной болезни находилась в критическом состоянии. Шерлок уже дважды был в ее палате, несмотря на раздражающее присутствие мужа и любовника в непосредственной близости.
Онемение, парестезия, думай, трофические нарушения кожи. Отвратный розовый костюм, розовый лак, розовый телефон и розовый чемодан в углу палаты. Думай, думай.
Откуда она приехала?
Шерлок застыл. Разумеется. Точно. Все встает на свои места.
Женщины. Все заболевшие — женщины; и что насчет ее любовника? Он, разумеется, ездил с ней. Все складывается. Путешествие не ради интрижки, нет.
Онемение, парестезия, приступы резкой боли (и последующая остановка сердца: списали на болевой шок, но кто мог понять, что это было отравление? Не все яды можно обнаружить при анализе крови. Шерлок знал о ядах многое, практически все — но недостаточно, чтобы догадаться сразу же).
Медикаментозный аборт.
Да. Да. Правильно.
Ему нужно…
Ему нужно было срочно назначить пациентке обменное переливание крови. Если еще не поздно; и, разумеется, высказать этой глупой женщине все, что он думает о сокрытии информации от лечащих ее врачей. А потом найти человека, который травил женщин, обратившихся к нему за помощью. Этот врач-убийца должен находиться за пределами Лондона, чемодан в брызгах, нужно проверить прогноз погоды в окрестностях. Ради всего святого, уж не к знахарю ли они обращались?
Эйфория. Сердце билось так быстро, дыхание участилось, а уровень дофамина взлетел до небес. Шерлок потянулся к телефону, намереваясь сообщить Лестрейду, что разгадал эту загадку, и тут же скривился от досады, вспомнив — баратея разрядилась.
Очень кстати пришел Стэмфорд, Шерлок вытянул руку, не глядя:
— Не одолжишь свой телефон?
Конечно, получил отказ; но тут же раздался другой голос:
— Можете взять мой.
Шерлок застыл. Не может быть. Не может быть. Невозможно.