Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XX века.Книга 1

Воробьева Н. К.

Дочь Юлы Сноупс, Линда, в первый раз бросилась в глаза Гэвину Стивенсу, когда ей уже исполнилось четырнадцать лет. Она не являла собой копии своей матери, но была столь же лучезарна, неповторима и прекрасна. Гэвина, хоть ему и было основательно за тридцать, неодолимо влекло к этому созданию, и он, решив для себя, что просто намерен формировать ум девочки, чуть не каждый день встречалее после школы, вел в аптеку, где угощал мороженым и кока-колой, развлекал беседами и дарил книжки.

Линда подросла, и у нее появился кавалер помоложе, боксер и автомобилист, который как-то, ворвавшись к Гэвину в кабинет, в кровь разбил ему лицо. Подоспевшая Линда обругала юнца, а Гэвину призналась в любви. После этого случая встречи их стали очень редкими — старый

холостяк тревожился за доброе имя девушки, поскольку пошли слухи, что соперник застал его наедине с Линдой и за это избил. Главным своим долгом Гэвин теперь считал спасти Линду от Сноупсов, а значит, надо было попытаться сделать так, чтобы ее отправили в один из колледжей на востоке или на севере.

Флем Сноупс был против: во-первых, жена и дочь были для него непременными предметами обстановки дома солидного вице-президента банка; во-вторых, вдали от дома Линда могла без его ведома выйти замуж, а это означало бы для Флема лишиться части наследства отца Юлы, старого Билла Варнера; и наконец, не зависящие от него люди могли раскрыть Линде правду о ее рождении. Юла, в свою очередь, ошарашила Гэвина словами о том, что защита от Сноупсов — лишь поэтические бредни, женщинам же дороже всего факты, а самый весомый факт — женитьба, и таким образом, лучшее, что он может сделать для Линды, — это жениться на ней.

Но в один прекрасный день Флем позволил приемной дочери уехать из Джефферсона. Сделал он это неспроста, но рассчитав, что в порыве благодарности Линда может отказаться в его пользу от причитавшейся ей доли материнского наследства и дать расписку об этом. Расписка же требовалась ему для решительной схватки с де Спейном за пост президента банка — последнее, что должны были принести Флему восемнадцать лет бесчестия.

Флем отвез расписку по поводу Французовой Балки; той же ночью Билл Варнер, держатель трети акций банка, был в доме от всей души презираемого и ненавидимого зятя, где все узнал о Юле и де Спейне. На, другой день акции де Спейна были проданы Флему, отныне президенту банка, а назавтра он должен был покинуть Джефферсон, один или с Юлой. Вечером того же дня Юла во второй раз в жизни пришла к Гэвину Стивенсу; она объяснила Гэвину, что ни уехать с де Спейном, ни остаться со Сноупсом для нее равно невозможно — из-за дочери, и взяла с него обещание жениться на Линде. Он обещал, но только в случае, если ничего другого для нее нельзя будет сделать. Ночью Юла покончила с собой.

Линду Гэвин отправил не в университет — она переросла все университеты, — а в Нью-Йорк, в Гринич-Виллидж, где у него были друзья и где ей предстояло многое испробовать и многому научиться до тех пор, пока на ее пути не встретится самый смелый и сильный — сам он таким не был. Флем зажил солидным вдовцом в купленном им и переделанном в плантаторском стиле особняке де Спейнов. В Джефферсоне же и Йокнапатофе все шло своим чередом.

Д. А. Карельский

Особняк (The Mansion)

Роман (1959)

За убийство фермера Хьюстона Минк Сноупс был приговорен к пожизненному заключению в каторжной тюрьме Парчмен, но он ни минуты не жалел о том, что тогда спустил курок. Хьюстон заслужил смерть — и не тем, что по приговору Билла Варнера Минк тридцать семь дней вкалывал на него лишь для того, чтобы выкупить свою собственную корову; Хьюстон подписал себе смертный приговор, когда после того, как работа была окончена, из высокомерного упрямства потребовал еще доллар за то, что корова простояла у него в хлеву лишнюю ночь.

После суда адвокат объяснил Минку, что из тюрьмы он может выйти — через двадцать или двадцать пять лет, — если будет исправно работать, не участвовать в беспорядках и не предпринимать попыток к бегству. Выйти ему нужно было непременно, потому что на воле у Минка оставалось одно, но очень важное дело — убить Флема Сноупса,

на чью помощь он понапрасну до конца надеялся. Флем подозревал, что Минк, самый злобный из всех Сноупсов, попытается расквитаться с ним, и когда Монтгомери Уорд Сноупс попался на показе в своем ателье непристойных французских открыток, сделал все, чтобы его поместили в ту же тюрьму, что и Минка, За предложенную Флемом мзду Монтгомери Уорд соблазнил родича бежать, хотя до конца двадцатилетнего срока тому оставалось всего пять лет, и предупредил о побеге охрану. Минка схватили и добавили еще двадцать лет, которые он решил честно досидеть, и потому лет через восемнадцать отказался участвовать в побеге, который задумали его соседи по бараку, что чуть не стоило ему жизни,

На волю Минк вышел, отсидев тридцать восемь лет; он даже не подозревал, что за это время успели отгреметь две мировые войны. Прошение, благодаря которому шестидесятитрехлетний Минк освободился чуть раньше положенного срока, было подписано прокурором Гэвином Стивенсом, В. К. Рэтлифом и Линдой Сноупс Коль.

Коль — фамилия скульптора-еврея, с которым Линда встретилась в Гринич-Виллидж, и встреча эта привела к тому, что года через полтора после отъезда из Джефферсона она прислала Гэвину Стивенсу приглашение на событие, которое в разговоре с В. К. Рэтлифом он обозначил как «новоселие», так как не только о венчании, но и о гражданской регистрации брака речи тогда не шло. В тот раз Рэтлиф не поехал в Нью-Йорк со Стивенсом, не посчитав нужным почтить своим присутствием столь неопределенное торжество. Зато в 1936 г., когда — перед тем как отправиться на войну в Испанию — Бартон Коль и Линда решили-таки оформить свои отношения, он охотно составил компанию другу-прокурору.

Заодно Рэтлиф намеревался наконец увидеть те виргинские холмы, где его далекий русский предок сражался в рядах гессенских наемников англичан против революционной американской армии и где попал в плен, после чего навсегда осел в Америке; от этого предка, чьей фамилии давно никто не помнил, Рэтлифу и досталось имя Владимир Кириллыч — тщательно скрываемое за инициалами В. К., — которое на протяжении полутора веков неизменно доставалось в его роду старшим сыновьям.

В Испании Бартон Коль погиб, когда его бомбардировщик был сбит над вражескими позициями; Линда получила контузию от взрыва мины и с тех пор начисто лишилась слуха. В 1937 г. в аэропорту Мемфиса — пассажирские поезда через Джефферсон к этому времени ходить уже перестали — ее встречали В. К. Рэтлиф, Гэвин Стивене и его племянник Чарльз Мэллисон.

Стоило Рэтлифу с Чарльзом увидеть, как Гэвин и Линда встретились после многолетней разлуки, как они смотрели друг на друга, и обоим им сразу пришло в голову, что старый холостяк и молодая вдова обязаны непременно пожениться, что так всем будет спокойней. Вроде бы так оно и должно было произойти, тем более что Гэвин и Линда проводили много времени наедине — он занимался с ней постановкой голоса, после контузии ставшего скрипучим, каким-то утиным. Но напрасно Чарльз Мэллисон дожидался, когда же ему в Гарвард пришлют приглашение на бракосочетание; в том же, что предполагаемая связь его дяди с Линдой не может оставаться неоформленной официально наподобие связи Юлы и Манфреда де Спейна, ни у Чарльза, ни у Рэтлифа не возникало сомнений — Линде явно недоставало той ауры безусловной, ни при каких обстоятельствах не подсудной женственности, какой обладала ее мать, да и Гэвин отнюдь не был де Спейном. А значит, никакой связи и не было.

В Джефферсоне Линда нашла было себе поле деятельности — совершенствование негритянских школ, но скоро сами негры попросилиее не навязывать им помощи, за которой они не обращались. Так что ей пришлось ограничиться воскресными занятиями, на которых она пересказывала черным детям мифы разных народов. Единственными соратниками Линды в ее социально-реформаторских устремлениях были двое едва говоривших по-английски финнов, слывших коммунистами, но так и не отыскавших в Джефферсоне и во всей Йокнапатофе любезного их сердцу пролетариата.