Все школьные истории
Шрифт:
– Лешк! – почему-то встревоженно проговорил Дудкин. – Твоя тетка полотенце вывесила. Уже часа два как висит.
– А как же в милицию?.. Не заявила? – разочарованно спросил я.
– Не… Похоже, не заявила. А чего ей заявлять? Она знает, что ты живой и здоровый… Где-то поблизости прячешься. – Голос Антона снова зазвучал тревожно: – Лешка, слушай! Меня и Глашку уже родители допрашивали… «По лицам, говорят, видим, что вы в этом деле замешаны. Если, говорят, узнаем, что это так…» Лешка, одним словом, сам понимаешь: мы из-за тебя можем все пропасть. Ты, главное, свет не зажигай. Лешка,
– Ну? – спросил я грустно.
– Лешка, Аглая велела тебе передать, чтобы ты этого не боялся… Ну, который у профессора на полке… Чего его бояться? Ну, кость и кость… Ты что, костей не видел? Лешка, пока! До завтра! Тут стучат…
Я остался в темноте и в тишине. Теперь я уже не мог не думать о «кости», как назвал эту штуку Дудкин. Я потоптался возле столика, потом снова сел в кресло и почти ощупью набрал номер нашей квартиры. Я не знал, о чем буду говорить. Мне просто хотелось услышать человеческий голос.
– Да! Слушаю!
– Тетя Соня, это вы?
– Лешка! Ты… ты жестокий, бесчувственный мальчишка! У меня больное сердце! Я из-за тебя «неотложку» собиралась вызывать. Где ты находишься?
Мне представилась светлая, такая уютная комната, моя полка с книгами, мой недостроенный фрегат… Но тут же я вспомнил о Зинке с Васькой, которые ревели от страха в подъезде у Дудкина, вспомнил слова Аглаи: «На тебя вся надежда». И я почувствовал, что в этот момент решается вся моя судьба: или я промолчу, или навсегда сделаюсь самым последним человеком. И я промолчал.
– Где ты находишься, тебя спрашивают!
– В одном месте, – почти плача ответил я.
Тетя Соня не заметила моего жалобного тона.
– Впрочем, мне наплевать, где ты находишься. Кончай свои глупости и немедленно являйся домой.
– Тетя Соня… Я сейчас не могу…
– Что «не могу»?
– Домой прийти не могу.
– Почему это «не могу»?
– По… по одной причине.
– По какой еще причине? Алексей! Я, кажется, полотенце вывесила. Когда ты явишься, наконец?
– Тетя Соня… Я… явлюсь… Только не сегодня и не завтра…
– Будь я трижды проклята, что связалась с этим кретином. Алексей! Ты понимаешь, что я отвечаю за тебя перед родителями? Ты хочешь меня до сердечного приступа довести?
Мы разговаривали очень долго. Я был бы рад, если бы наша беседа продлилась до утра, но голос тети Сони с каждой минутой становился спокойней. Наконец она сказала:
– В общем, спасибо за то, что позвонил! Теперь я вижу, что с тобой ничего не случилось, а ты попросту хулиганишь. Скорее всего, сидишь у какого-нибудь своего дружка. Интересно, где только его родители?
Поговорив с тетей Соней, я пробрался
В ванной я запер дверь на задвижку, отдышался, извлек «Тома Сойера» из кучи съестных припасов, открыл книгу на заложенной бумажкой странице и тут же прочитал: «В этот момент луна выплыла из-за туч и осветила бледное лицо мертвеца». Я захлопнул книгу, положил ее на ящик для белья и остался сидеть почти не дыша.
Не знаю, сколько я просидел: может быть, двадцать минут, а может быть, час. Меня била дрожь. Неожиданно я услышал, что где-то за стеной шумно льется вода. И тут же мужской голос отчетливо произнес:
– Я тебя потом крикну. Спину потрешь.
Я понял, что моя ванная примыкает к ванной другой квартиры, дверь которой выходит в соседний подъезд, понял, что там, совсем близко от меня, люди, живые люди…
Меня осенила такая идея: я тоже наполню свою ванну и залезу в нее. Лежа в теплой воде, зная, что за стеной – совсем близко от меня – человек, я прочитаю самое страшное место в книге, а потом смогу читать «Тома Сойера» хоть целую ночь.
Я отвернул краны как можно сильнее, чтобы моя ванна успела наполниться, пока в соседней квартире шумит вода, и стал раздеваться.
Удивительная вещь – теплая вода! Погрузившись в нее, я почувствовал, как из меня выгнало весь мой страх. Я даже стал «назло» думать о черепе и нисколечко не боялся. Я встал, вытер о полотенце руки, взял книгу, раскрыл ее на самой страшной странице и снова погрузился в воду. Я прочел всю историю с гробокопателями и тоже ничуть не испугался.
Человек за стеной плескался, то снова пускал воду, то закрывал ее и с кем-то громко переговаривался:
– А? Что? Да не похоже. Он, наверное, в кино пошел. Чего? В кино, говорю, пошел.
И вдруг я услышал другой голос. Он звучал уже не за стеной, а за дверью ванной. Это был густой спокойный бас.
– Я думаю, тут метеоспутники свою роль сыграли в прогнозировании: за это лето было очень мало ошибок. – Человек за дверью помолчал, потом заметил: – Интересно, какой дурак оставил свет в ванной?
Я замер. Дверь дернули снаружи. Тот же бас произнес:
– Черт! Почему-то она еще и заперта.
Женский голос сказал: