Все сокровища мира
Шрифт:
– Я не знаю! – откликнулась она тоскливо. – Это маленькая комнатка с окном в двери! Наверное, тут была касса… Или выдавали инструменты рабочим через это окошко… Я не знаю… Сзади!!! – вдруг заорала она как резаная.
Я обернулся прыжком, дважды нажал на спуск. Два Красных мутанта стали еще краснее – фигурально выражаясь, кровь у них, как и кровь Слизней, не сохранила нормальный человеческий цвет.
Минус два мутанта, минус два патрона… И ни одной гранаты.
На земле валялся увесистый пруток арматуры. Подобрать его, что ли, в качестве холодного оружия? Красные
– Слушай меня, Рапунцель… – начал было я.
– Чего? – не поняла девица.
– Слушай меня, Лила… – поправился я. – Сейчас попробую до тебя добраться через главный вход. Когда услышишь внутри выстрелы – подай знак. Лупи в свою дверь чем-нибудь, чтоб я слышал. Есть что-нибудь подходящее?
– Есть!
В окошке рядом с ее мордашкой образовался штык малой пехотной лопатки.
– Подойдет, – одобрил я.
– Я ею двоих этих, красных, отоварила, – похвасталась Лила. – Одного насмерть, похоже.
– Героическая ты личность… Ладно, я пошел. Готовься выдать пеленг.
Главный вход в цех искать не пришлось. Рядом, за углом, обнаружилась небольшая дверь, гостеприимно распахнутая. Перед ней громоздилась куча экскрементов – словно каждый мутант, заходя внутрь, считал своим долгом предварительно опростать кишечник. Или же, наоборот, обжирался чем-то там, в цеху, а потом выходил до ветру.
Кучу я обошел стороной, по стеночке. И оказался внутри. Здесь был… да, судя по навеки застывшему конвейеру, здесь некогда был фасовочный цех. И даже остатки продукции сохранились. Фасовали здесь тушенку, и все до единой банки несли следы зубов Красных мутантов, но содержимое им удалось выдавить лишь из некоторых банок.
А еще здесь были мутанты. Много мутантов. Настроены они были агрессивно и тут же начали атаковать. Прыгали сверху, выскакивали из засад, бросались под ноги, пытаясь не мытьем, так катаньем запустить в меня зубы… Стрелять пришлось сразу. Я вертелся, как уж на сковородке, всаживая пулю за пулей в красных тварей, но их словно не становилось меньше. Зато становилось меньше патронов…
Откуда-то слева доносился отчаянный стук – Лила колотила в дверь своей лопаткой.
Подмога пришла неожиданно. Верхняя часть огромного – от пола до потолка – мутно-серого окна цеха словно взорвалась. Обрушилась внутрь грудой звенящих осколков. Долей секунды позже на пол приземлилась знакомая плечистая фигура.
Первым делом, для подтверждения серьезности своих намерений, вновь прибывший выпустил длинную неприцельную очередь.
Грохот, визг рикошетящих пуль, уцелевшие стекла разлетались, кафель стен с треском крошился. Падая, я почувствовал, что правую щеку что-то обожгло – рикошет? осколок стекла? – разбираться было некогда, я упал, перекатился за станину какого-то агрегата. Эффект был чудодейственный в сравнении с моими скупыми одиночными выстрелами. Красные мутанты инстинктом самосохранения не обделены. И немедленно попрятались от гулявшего по цеху свинцового смерча.
– Здорово, Шмайсер! – крикнул я, дождавшись паузы в стрельбе. – Ты не мог бы пока не стрелять в ту сторону? – Я поднял автомат над головой и показал стволом, в какую именно. – Мне надо подняться во-о-он на ту антресоль.
– Не вопрос! – бодро откликнулся Шмайс. – Поднимайся!
Там действительно была какая-то кладовая с небольшим окошечком, прорезанным в двери. Или цеховая касса. И оттуда доносился металлический стук.
– Выходи, Лила! – крикнул я. – Путь свободен!
– Мне не отпереть!
– Почему?
– Тут замок запирается изнутри! И я его… в общем, он сломался!
Стрелять в дверь мне не хотелось… Этот голливудский способ неплохо срабатывает с низкоскоростными пулями. Но у меня оставались только обычные, грозящие самыми непредсказуемыми рикошетами.
По счастью, на стене неподалеку краснел пожарный щит, и все инструменты на нем сохранились в целости. Дверь на кладовой была прочная, обшитая металлом, но против лома, как всем известно, приема не придумано… в общем, как выражается Лила, дверь сломалась.
Спасенная принцесса воздержалась от рыданий на груди спасителя и прочих проявлений бурных чувств. Понимала, что ничего еще не закончилось… Что для начала нам стоит покинуть территорию «Самсона». А в идеале – Зону. И уж потом приступать к изъявлениям благодарности.
Но даже из цеха уйти без приключений не удалось…
– Как переключаются стволы на этой штуке? – спросил меня Шмайсер, когда мы Лилой спустились по лестнице.
Как-то он неуверенно возился с УОКом… И мне это не понравилось. Ладно хоть стволы были направлены вверх, а не в нашу сторону.
Оглушительно грохнуло. Сверху посыпались обломки. Над нашими головами в крыше цеха образовалась рваная дыра.
– Шмайсер… – укоризненно протянул я. – Переключатель режимов огня на «УОК-16-А2» находится слева, а то, что ты сейчас нажал, – спусковой крючок гранатомета. Давай ты больше ничего не будешь там дергать?
– Так он стрелять перестал… – попытался оправдаться Шмайсер.
– Слева! – взвизгнула спасенная Рапунцель.
Я отреагировал автоматически – вскинул ствол, нажал на спуск… «Хеклер-Кох» не выстрелил. Целую вечность я давил на спусковой крючок, словно новобранец, забывший в первом своем бою снять оружие с предохранителя. И дотянул до того, что карлик приготовился запустить зубы в мою ногу… Хрясь! – сказала малая пехотная лопатка, опустившись на красную лысую голову. Карлик забился, заверещал. Хрясь! Хрясь! – лопатка закончила работу. Боевая девчонка, однако…
– Уходим! – сказал я, закидывая за спину опустошенный автомат и доставая «Горыныч».
– Идите, – пропыхтел Шмайсер. – Я тут немного повоюю… Только покажи еще раз, как эта штука переключается…
Я показал, и УОК снова заработал – опомнившиеся мутанты выползали из своих щелей и убежищ, двигались перебежками в нашу сторону, отрезали от выхода.
Шмайсер двумя длинными очередями расчистил нам путь, и вскоре мы с Лилой оказались снаружи. Там и мне пришлось пустить в ход «Горыныч», подстрелив двух тварей, самых упорных в своем желании поживиться свежим мясом…