Все страхи мира
Шрифт:
Итак, Чарли уходит, и момент для этого…
Элизабет решительно набрала номер телефона в спальне президента.
— Прошу к телефону президента. Это доктор Эллиот. Наступила тишина — агент Секретной службы спрашивает у президента, возьмёт ли он трубку. Боже мой, внезапно подумала Элизабет, только бы я не застала его в сортире! Но сейчас было уже поздно беспокоиться об этом.
Рука убрана с микрофона трубки, и Элизабет услышала жужжание электрической бритвы президента, потом его хриплый голос:
— Что случилось, Элизабет?
— Господин президент, у нас тут небольшая проблема и мне кажется, что вам следует ознакомиться с ней немедленно.
— Прямо сейчас?
— Да, сэр. Она может оказаться потенциально опасной для администрации. Надо вызвать и Арни.
— Это не связано с предложением, которое…
— Нет господин президент. Нечто
— Ну хорошо, поднимайтесь ко мне через пять минут. Надеюсь, я успею почистить зубы. — Образец президентского юмора.
— Через пять минут, сэр.
Послышались гудки. Элизабет медленно положила трубку. Через пять минут. Она рассчитывала на более продолжительное время. Элизабет достала из стола косметичку и поспешила в ближайший туалет. Быстрый взгляд в зеркало… нет, сначала нужно избавиться от последствий утреннего кофе. Лёгкая боль в желудке подсказала ей, что неплохо проглотить таблетку, снижающую кислотность. Приняв необходимые меры, Элизабет взглянула на лицо и волосы. Сойдёт, решила она. Надо только подновить макияж на щеках…
Элизабет Эллиот, доктор философских наук, вернулась, с трудом переставляя негнущиеся ноги, в свой кабинет. Ей потребовалось ещё тридцать секунд, чтобы восстановить самообладание. Затем она взяла со стола «Раннюю птичку» и направилась к лифту. Кабина была уже наготове, и двери открыты. Внутри стоял агент Секретной службы, приветливо улыбающийся этой высокомерной суке только потому, что он был неисправимо вежлив, даже по отношению к таким людям, как Э.Э.
— Куда?
На лице Элизабет появилась очаровательная улыбка.
— На президентский этаж, — сказала она удивлённому агенту.
Глава 5
Перемены и охранники
Райан расположился в апартаментах посольства США, отведённых для особо важных гостей, ожидая, когда передвинутся стрелки часов. Он заменил доктора Олдена, который должен был нанести визит в Эр-Рияд, но, поскольку предстояла встреча с принцем, а принцы не любят менять время своих аудиенций, Райану пришлось сидеть и ждать, глядя на часы, того момента, когда самолёт с Олденом на борту мог бы приземлиться в аэропорту. Через три часа Райан устал от телевизора, транслирующего программы со спутника, и решил прогуляться в сопровождении телохранителя, который старался казаться незаметным. В любом другом случае Райан воспользовался бы услугами телохранителя в качестве гида, но только не сегодня. Сейчас ему хотелось не думать ни о чём серьёзном. Это был его первый визит в Израиль, и Райан предпочёл остаться наедине со своими собственными впечатлениями, думая о том, что увидел на экране телевизора.
На улицах Тель-Авива было жарко — но ещё жарче, разумеется, будет там, куда он скоро отправится. По улицам спешили толпы — люди делали покупки или занимались бизнесом. Здесь и там виднелись полицейские. Их было много, хотя и не больше, чем в других странах. Удивляло появление гражданских лиц с автоматами «Узи» — это возвращались с очередного занятия резервисты израильской армии. Подобное зрелище потрясло бы американцев, выступающих против оружия в руках лиц, не принадлежащих к армии или полиции (или, наоборот, согрело бы сердца тех, кто поддерживал право владения оружием). Райан решил, что появление на улицах вооружённых граждан резко сокращает уровень преступности в стране. Он знал, что количество обычных преступлений в Израиле крайне невелико. Однако число взрывов бомб, подложенных террористами, и Других малоприятных акций не сокращалось. Более того, положение неуклонно ухудшалось. Впрочем, в этом не было ничего нового.
Святая земля, подумал он, священная для христиан, мусульман и евреев. История сурово обошлась с ней — издавна она находилась на перекрёстке дорог между Европой и Африкой, с одной стороны (Римская, Греческая и Египетская империи), и Азией — с другой (вавилоняне, ассирийцы и персы); а одним из непреложных фактов военной истории является то, что перекрёстки дорог постоянно оспариваются одной из враждующих сторон. Возникновение христианства и семь веков спустя рождение ислама не оказали значительного влияния на ход событий, хотя и несколько перераспределили силы, а также придали большее религиозное значение перекрёсткам, переходившим из рук в руки на протяжении уже трех тысячелетий. И войны стали от этого только ожесточённее.
Сейчас просто думать об этом с циничной усмешкой. Первый крестовый поход, который начался в 1096 году, — впрочем, Райан не был полностью уверен в дате — был вызван главным образом излишком людей. Рыцари и аристократы отличались страстностью, и в результате у них рождалось больше потомков, чем могли прокормить замки, имения и соборы. Сын аристократа не мог, разумеется, заниматься землепашеством подобно рядовому крестьянину, и тем из них, кто уцелел от болезней детства, приходилось искать занятие. Так что, когда папа Урбан II призвал христиан освободить гроб Господень от власти неверных, для них появилась возможность начать агрессивную войну для завоевания земель, важных для их религии, и одновременно заполучить и владения крестьян, а также занять важные торговые пути на Восток, облагая пошлиной купцов. Какая из целей выдвигалась на первое место, зависело от каждого конкретного случая, но все они имели немалое значение. Интересно, подумал Джек, сколько разных ног прошло по булыжникам этих улиц и каким образом они примирили свои личные, коммерческие и политические устремления с мнимо религиозной целью. Несомненно, то же самое относилось и к мусульманам, поскольку в течение трехсот лет, прошедших после смерти Мухаммеда, ряды правоверных, несомненно, пополнились массой корыстных лиц подобно тому, как случилось у христиан. Между двумя враждующими сторонами оказались евреи — те из них, кто не был изгнан римлянами, или те, кто успел вернуться обратно. Можно предположить, что в начале второго тысячелетия христиане относились к евреям более жестоко; это менялось с тех пор, и не раз.
Как кость, бессмертная кость, из-за которой дерутся бесконечные стаи голодных собак.
Однако причиной, из-за которой кость оставалась на месте и привлекала к себе собак — столетие за столетием, была история, которую олицетворяла эта земля. Здесь родились и жили десятки исторических лиц, включая Сына Божьего, в которого верила католическая душа Райана. Далеко превосходя значение географического положения этой земли, важность узкого моста между континентами и культурами, существовали мысли, идеалы и надежды, жившие в сознании людей, каким-то образом воплотившись в песках и камнях этого поразительно непривлекательного клочка земли, который любить-то могли только скорпионы. По мнению Джека, в мире существовало пять великих религий и всего лишь три из них вышли за пределы места своего рождения. Эти три религии возникли на расстоянии нескольких миль от города, по улице которого он сейчас шёл.
Таким образом, именно здесь, конечно, велись войны.
Подобное богохульство потрясало. Тут родилось единобожие, не правда ли? Начиная с евреев, оно было развито христианами и затем мусульманами, но возникла-то вера в единого Бога здесь и ни в каком другом месте. Евреи — название «израильтяне» казалось ему слишком странным — защищали свою веру на протяжении тысячелетий с упрямой свирепостью, продолжая существовать, несмотря на все нападки анимистов и язычников, и выдержав затем самое суровое испытание от рук тех, религии которых развились на представлениях, созданных ими. Такое казалось несправедливым — что говорить, оно и было несправедливым, — однако религиозные войны были самыми варварскими. Если люди вставали на защиту самого Бога, они могли поступать, как считали нужным. Ведь их противники в таких войнах выступали против Бога, а это было ужасно и отвратительно. Оспаривать власть самой высшей Власти — ну что ж, в этом случае каждый солдат считал себя карающим мечом Господа. Ничто не сдерживало воинов. Кары, направленные против врагов-грешников, были заранее и полностью оправданы. Насилие, убийство, грабёж — все самые гнусные человеческие преступления становились чем-то более значительным, чем просто справедливым, превращались в обязанность, святое Дело, вершителям которого отпускались все грехи. Им не то что платили за совершаемые ими ужасные поступки, не то чтобы они грешили из любви к греху — нет, им внушали, что им простится буквально все, ибо Господь на их стороне. Даже в могилу их сопровождало искупление. В Англии рыцари, принимавшие участие в крестовых походах, находили покой под плитами с изображением воина, у которого были скрещены ноги — знак священного крестоносца, — чтобы во все века было известно, что они защищали гроб Господень, орошая свой меч кровью детей, убивая всех, кто попадался им на глаза, насилуя и грабя, похищая все то, что не было надёжно закреплено в земле. И это относилось ко всем. Евреи были в основном жертвами, но и они не упускали случая взмахнуть мечом, потому что все люди похожи друг на друга в своих достоинствах и пороках.