Все там будем
Шрифт:
… И документы сработали. Сорок пять подводных пловцов и нападающих керлинга из села Ларга, и Серафим Ботезату, мечтавший об Италии всю жизнь, оказался в своей мечте. Серафим чувствовал себя червем из яблока, попавшим в яблоко. Солнце поднялось над Римом еще выше, и вновь ослепило его поющую душу. Серафим стал тихонько спускаться с холма, не оглядываясь. Он знал, что вся группа идет за ним. В уме Серафим тщательно повторял фразу, которую скажет первому попавшемуся итальянцу, после чего попросит отвести их к церкви. В итальянских церквях молдаван кормили, и давали работу, он это знал. Спустившись
– Добрый день, - пробормотал Серафим на довольно таки сносном итальянском, - уважаемый гражданин Италии, потомок римских цезарей, и отважных берсальеров, добрый день! Я рад приветствовать вас от имени братского молдавского народа! Не подскажете ли вы, где здесь ближайшая церковь, и не сообщайте о нас полиции, пожалуйста! Благодарю вас! Миллионы комплиментов!
Он буквально физически почувствовал уважение односельчан, следовавших за ним. Работяга оглянулся, и прибавил шагу. Наверное, испугался, подумал серафим, поняв, как двусмысленно все это выглядит. Одинокий римлянин, которого догоняет ватага небритых, дурно пахнущих, помятых молдаван. Тут испугаешься! Серафим побежал, и, догнав итальянца, схватил его за руку, закричав:
– Уважаемый гражданин Италии, потомок римских цезарей, и отважных берсальеров, добрый день! Не бойтесь! Я рад приветствовать вас от имени братского молдавского народа!
Римлянин затравленно глядел на окруживших его молдаван, и молча пытался вырваться. Серафим улыбнулся как можно шире, и попытался объясниться еще раз.
– Послушайте, потомок римских цезарей, и отважных берсальеров! Я - представитель братского народа Молдавии. Мы приехали к вам в Италию выполнять черную работу, которую вы, итальянцы, делать не хотите. Так что мы вам не враги! Я рад приветствовать вас! Скажите, где здесь церковь?!
Итальянец вырвал руку, и, нахмурившись, стал ее потирать. Постепенно глаза его становились все осмысленней. Он попытался объяснить им что-то знаками.
– Что происходит, Серафим?!
– широко улыбаясь, чтобы не напугать итальянца, спросил председатель Постолаки.
– Ты что, плохо учил итальянский.
– Вроде бы, хорошо, - виновато оправдывался Серафим.
– Но гарантировать что-то не могу. Не было языковой среды.
– Ты нам про среду давай, не начинай!
– угрожающе начал Постолаки, не упускавший возможность плоско скаламбурить даже в гневе.
– И про четверг, и пятницу!
Иностранец, следивший за их перепалкой с очень удивленным видом, сказал:
– Так вы что, молдаване? Сразу бы и сказали. Что голову морочите? Это что, "скрытая камера"?
– Так ты тоже молдаванин?!
– обрадовался Постолаки.
– Здорово встретить земляка!
– Ага, - не проявил радости земляк.
– Ну, не то, чтобы это здесь было редкостью…
– Ну, - приобнял земляка за плечи Постолаки.
– Показывай! Где здесь ближайшая церковь?
– Зачем вам?
– тихо спросил совсем ошарашенный молдаванин.
– Как зачем? Работа и еда. Да ты не бойся.
– по-своему понял колебания земляка Постолаки.
– мы чужое место не займем! Идем, идем!
Ничего не соображающий земляк покорно пошел за Постолаки. А тот, от радости, что все так благополучно завершилось, взмахнул руками, набрал полную грудь воздуха, и сказал:
– Так вот ты какая, наша Италия!!! Кстати, брат, где здесь этот ваш Колизей?!
Земляк, резко вырвавшись из объятий Постолаки, убежал в боковую улицу, крикнув "сумасшедшие". Председатель хотел было посетовать на то, что мы, молдаване, народ нечуткий и друг к другу злой, как увидел сползающего по стене дома Серафима. Тот опускался на асфальт, неотрывно глядя куда-то наверх. Постолаки глянул туда же, уже зная…
… Пока Постолаки всячески пытался разговорить случайно попавшегося им молдаванина, Серафим пытался понять, что не так в его итальянском языке. Все, вроде бы, изучал он по самоучителю. Правда, совершенно отчетливо и остро вспомнил Серафим, в книге, которую ему дали в районной библиотеке, не было титульной страницы. Таким образом, формально утверждать, что он выучил итальянский язык, - а не, к примеру, китайский, - Серафим не мог. И понимал это. С другой стороны… неужели вся жизнь его прошла даром?!
Серафим почувствовал, что у него накопилась масса вопросов, - он стоял, чуть покачиваясь вместе с ветром, - но ему, увы, некому было их задать. Ведь совета обычно спрашиваешь у знакомых тебе людей. А Серафим в этом городе не знал никого. Он вообще, - и сердце его заледенело, когда он это понял, - не знает, что это за город. Ведь надписи "Рим" он нигде не видел…. Ну, это уж полный бред и мания! Тем не менее, Серафим поднял голову, и увидел в щели между двумя красивейшими облаками плакат. Плохо прикрепленный к столбу плакат, который хлопал из-за ветра.
Раз. Два. Хлоп. Хлоп. Серафим запрокинул голову, и начал терять сознание. Перед этим он успел поймать удивленный взгляд председателя Постолаки. А еще перед этим Серафим успел увидеть… Именно увидеть, а не прочитать, надпись на плакате.
"ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КИШИНЕВ!!!".
ххх
Мария собралась вешаться на акации во дворе. Мужу ее, Василию, было на это совершенно наплевать, потому что он был очень зол на Марию за те четыре тысячи евро, что она заплатила за дорогу до Рима и работу в Италию. И вина жены, говорил Василий, не в том, что повезли их в Италию аферисты.
– С кем не бывает, - хмурился Василий на сельских попойках, перекатывая во рту горошины мутного вина, - ну, попались обманщики. Повезли вас ночами по Молдавии. Ну, выбросили под Кишиневом. Согласен, Мария не виновата в этом. Но кто, если не она, буквально заразила нас этой идиотской, детской мечтой об Италии?
Ради этой мечты Василий продал старенький, но трактор, и сделал долгов на полторы тысячи. Супруги высчитали, что из Италии Мария будет присылать ежемесячно по триста евро. И за год они с долгами рассчитаются и трактор в хозяйство вернут.