Все тайное становится явным
Шрифт:
– Ты могла поквитаться с матерью любым способом. Но почему-то решила заблокировать ее силы. Ты знала, что именно этого она боится больше всего?
– Больше всего на свете Людмила боится лишиться своего высокого положения в обществе, - Фиона резко перестала улыбаться. Ее глаза стали пронзительно-зелеными. А тон источал холод. – На момент нашей последней встречи она нежно лелеяла давнюю мечту стать придворной колдуньей, выйти замуж за нынешнего градоправителя, таким образом приблизиться к князю и проскользнуть в Совет. Сила нужна ей для того, чтобы эта мечта смогла воплотиться в реальность. Так что да, Стелла, я знала, что делаю, когда блокировала ее силу. Она причинила нам много боли, заставила родных сестер отвернуться друг от друга, разлучила нас на долгие годы. Я нисколько не жалею
Не было никакой нужды смотреть на Элима – она не сомневалась, что отец в данный момент страстно, всеми фибрами души, поддерживает старшую дочь. Людмила жестоко обошлась с ним, поиграв его жизнью, использовала, чтобы достигнуть желаемого. Судьба мужчины могла сложить совсем иначе. Если бы коварная ведьма не позавидовала своей подруге и не присмотрела его для себя, он мог стать счастливым, заботливым и любящим мужем женщины, которая до сих пор сохраняла в своем сердце трепетное чувство по отношению к нему. Его первый ребенок, сын, рос без отца и без надежды когда-нибудь увидеть его вновь. Сиена все эти годы страдала из-за его предательства. А он жил с ведьмой, испытывая к ней фальшивые чувства, вызванные смесью заклятий и зелий.
– Я вовсе не осуждаю тебя, Фиона, - боги свидетели, она ненавидела мать за то, что она повернулась к ней спиной в самый тяжелый период ее жизни. Она не стала помогать ей, когда Стелла хотела добиться справедливости и заставить заплатить за ужасное злодеяние убийцу ее дочери и мужа. Наоборот, Людмила, прикрываясь заботой о ней и ее рассудке, уговаривала ее обо всем забыть. Просто со временем ненависть и обида притупились и отошли на второй план. Она заставила себя забыть о предательстве матери, чтобы не отравлять себе жизнь постоянными мыслями и воспоминаниями об этом. – Я всего лишь хотела сказать, что потеря сил сказалась на матери гораздо больше, чем мы могли себе представить. Сколько себя помню, эта прислужница везде и всегда следовала за ней тенью. Мать никому не доверяла так, как ей. Не понимаю, из-за чего она разозлилась на нее…
– Полагаю, разлад между ними произошел из-за моего незапланированного визита, - Фиона нахмурилась и задумчиво покрутила бокал в руке, отстраненно любуясь игрой света на тонких гранях хрусталя. – Ведьма до последнего отказывалась говорить. Но так уж вышло, что я оказалась сильнее и смогла убедить ее все рассказать… Скорее всего, Людмила не смогла простить, что ее служанка не сумела сдержать язык за зубами и предала ее, раскрыв правду.
– Но она пощадила ее…
– Пусть тебя не вводит в заблуждение это мнимое милосердие, - губы Элима изогнулись в жесткой усмешке. Он насмешливо приподнял брови, и сдавленно кашлянул. – Ваша мать просто осторожничает. Сейчас ее прислужница гораздо сильней, чем она. Без сомнения, Людмила не стала подсылать своих подручных, опасаясь, что изгнанная ведьма может оказаться быстрее, проворней и ловчее, и отправить к предкам тех, кто покусится на ее жизнь. А затем прийти за ней самой. Достаточно вспомнить, кому она верно служила долгие годы, чтобы понять – чувство жалости и сострадания ей не знакомо.
– Для чего ты искал эту женщину, отец? – Фиона вопросительно склонила голову к плечу, с легким характерным прищуром глядя на него. – Ты же сам только что сказал – Людмила вскормила ее с руки. Не сомневаюсь, что из уст ведьмы не слетит ни единого правдивого слова.
– Почему же? – С изрядной долей скепсиса в голосе насмешливо поинтересовалась у нее Стелла. Изогнув бровь, она с дразнящей улыбкой встретила сердитый взгляд сестры. – К каждой двери можно подобрать ключ, как мы могли убедиться на примере твоей способности развязывать языки…
– Меня восхищает твоя манера замысловато выражаться, - восторг ведьмы показался ей не искренним.
– Стелла права, - Элим сплел сильные пальцы в замок. Покусывая нижнюю губу, он помолчал какое-то время, собираясь с мыслями. – При желании можно отпереть любую дверь. И, даже если не удастся подобрать нужный ключ, ее без труда можно высадить плечом…
– Похоже, прислужница матери не изъявила особого желания говорить с тобой, - со вздохом, сделала вывод Стелла, посматривая на отца с легким осуждением и укоризной. Она не сомневалась, что нежелание ведьмы встречаться с ним и беседовать, отца не отстановило.
– Я был весьма корректен, - мужчина усмехнулся, - да что там, я был сама любезность. Особенно учитывая тот факт, что речь шла о моих детях!
– Выживет? – Поинтересовалась Стелла, поочередно оглядывая отца и сестру долгим пронизывающим взглядом. Почему, кто бы ей сказал, все, как один, уверяли, что она – копия своего родителя? Вон она – копия, сидит с невинным видом в кресле, потягивая сок, и искусно делая вид, что она вообще не имеет никакого отношения к происходящему – так мимо проходила…
– Дорогая, я не настолько жесток, чтобы безжалостно пытать женщину, выбивая из нее правду.
– Наверное, мне стоит сходить прогуляться в саду, - как бы между прочим небрежно произнесла Фиона, - мне, право, неловко находиться к компании таких добросердечных и мягких людей, как вы!
– Поэтому я предоставил ей право выбора. – Элим отсалютовал старшей дочери бокалом, поднятым со столика. – Честно и правдиво ответить на мои вопросы и отправиться на пожизненную каторгу, или оказаться в пыточной камере столичного Хантара, где ее уже с нетерпением поджидали обученные стражи. Должен заметить, эти ребята – мастера своего дела и умеют искусно проводить допросы.
– Да ты сама доброта, - хмыкнула Фиона.
– За то непродолжительное время, что она скиталась по временным пристанищам в поисках работы, ведьма успела натворить немало дел. Убила пару людей, напала на торговца, он, видите ли, заговорил с ней с недостаточным почтением… Вобщем, совершила достаточно проступков, чтобы отправиться на виселицу. Она согласилась сразу, без раздумий. Не зря она все-таки столько лет служила Людмиле – успела узнать, что и почем в столице.
– Ведьма пользовалась особым расположением и доверием матери – значит, была посвящена в ее тайны и могла много чего рассказать, - Стелла видела, с каким напряжением Элим ждет ее реакции на свои слова. Но осуждать его не спешила – для отца, обеспокоенного судьбами своих детей, он на самом деле обошелся с женщиной мягче, чем любой другой человек на его месте.
– Верно. Людмила сразу после переезда чувствовала себя в Вельске одинокой и потерянной – знакомых у нее в столице не было, а друзей она не торопилась заводить, присматриваясь к моему окружению и соседям. В чем нельзя отказать вашей матери, так это в расчетливости – она просчитывала все свои действия на много ходов вперед. Ей нужен был человек, исключительно преданный и обязанный ей. Шайне просто вовремя подвернулась ей – она служила лекарше, у которой Людмила покупала ингредиенты для зелий. Заприметив сметливую, расторопную и, главное, весьма не глупую девушку, ваша мать без труда убедила ее оставить прежнюю работу и пойти в услужение к ней. Шайне импонировала ее амбициозность, да и жалование, обещанное Людмилой, в пять раз превышалао то, что платила ей лекарша. Поэтому она сразу согласилась. Какое-то время ваша мать благоразумно держала ее на расстоянии, присматриваясь. Но после того как новая служанка, рискуя своей жизнью, спасла ее от обезумевшей нечисти, на которой она ставила опыты в подвале нашего дома, она посвятила ее в свои планы. Ваша мать прекрасно понимала, что прославиться и добиться высокого положения в обществе за считанные дни, как ей того хотелось, у нее не получится. А тратить долгие годы, усердно трудиться, создавать себе определенную репутацию, налаживать отношения с нужными людьми она не хотела. Я был слишком занят службой в Хантаре, да и зелья, которыми она меня подпаивала, видимо, не позволяли мне трезво оценивать ситуацию. Поэтому я попросту не обратил внимания на то, что она так быстро, слишком быстро, добилась всего, о чем мечтала. За пару месяцев из никому не известной ведьмы, перебравшейся из провинциального городка, она превратилась в широко известную, пользующуюся уважением колдунью, чьи магические услуги пользовались огромным спросом. Находясь под воздействием заклятья, я считал такое положение дел правильным – в то время я любил вашу мать, пусть и фальшивой любовью, и полагал, что она невероятно талантлива и сильна.