Все точки над i

Полякова Татьяна Викторовна

– Он перестал для меня существовать в тот момент, когда я узнала… – ответила она поспешно, а я удивилась: разве так может быть? Но опять не стала спрашивать, только кивнула, будто соглашаясь. – Я сделала копию, – сказала она, возвращая мне диск. – Мне надо закончить статью, – она вновь потерла виски. – Ложитесь спать. У вас усталый вид.

Я перебралась на диван и спросила:

– Трех часов вам хватит?

Она ответила:

– Да.

Я закрыла глаза и мгновенно уснула. Сон был глубокий, без сновидений, я словно погрузилась в пустоту, в которой не было ни звуков, ни запахов, ни ощущений, а потом меня как будто толкнули в спину, и я проснулась.

На часы смотреть было необязательно, я и так знала, что прошло три часа. Елена, услышав, как я заворочалась, сказала:

– Еще полчаса, максимум час.

Я лежала и разглядывала потолок, сквозь задернутые шторы просачивался серенький свет, я слышала, как шуршат клавиши под пальцами Елены, и опять закрыла глаза, но больше не спала. Наконец она встала и прошла к окну, потягиваясь и массируя шею, раздвинула шторы, и я увидела ее в потоке утреннего света, внезапно яркого. Она стояла лицом ко мне и улыбалась.

– Сколько вам лет? – спросила я.

– Намного больше, чем вам, – ответила она и предложила: – Хотите, будем на «ты»? После этой ночи мне кажется, что мы знакомы давно. Впрочем, нет, это чувство появилось после того, как вы впервые мне написали.

– Мы же на «ты», – усмехнулась я. – Ты закончила?

– Да. Статья готова. Юля, я не спрашивала, как тебе в руки попали копии, но… ты уверена в их подлинности?

– Ты уже спрашивала. Сама можешь убедиться в этом. У меня есть подлинники.

Она смотрела на меня, будто сомневаясь, и я мотнула головой в сторону кресла.

– Вон там, в пакете.

Перед встречей с ней я взяла их у Виссариона. Она не пошла проверять, молчала, а потом сказала:

– Спасибо. Спасибо, что ты… Хочешь, оставь их пока у себя. На всякий случай, – добавила она.

– Нет, я суеверная, никаких случаев. У тебя все получится.

– Статья выйдет уже завтра, я на это надеюсь, а еще сегодня документы будут у нужных нам людей, и тем, кто прикрывает этих типов здесь, придется туго. Мне пора ехать, времени в обрез. Если хочешь – оставайся в квартире, ключ брось в почтовый ящик. Да, и еще. Если тебе понадобится помощь, ты можешь обратиться к моему другу. Вот. – Она протянула мне визитку.

– Маловероятно, что я захочу увидеться с ним, – засмеялась я. – У меня аллергия на прокурорских.

– Он действительно порядочный человек. Слава богу, далеко не все продажны.

– Может быть, – пожала я плечами. – Чего только в жизни не бывает.

Я разорвала визитку, а она нахмурилась.

– Зачем ты…

– Не беспокойся, я все помню. Панкратов Сергей Витальевич. – Я повторила номер. – Лучше, если его визитку никто не увидит, – улыбнулась я. – На всякий случай. Хороших людей надо беречь.

Она кивнула, прошла в ванную. Я слышала, как льется вода, а потом появилась Елена, одетая в джинсовый костюм, который, как мне показалось, совсем не идет ей.

– Ну вот, я готова. Давай прощаться.

Я поднялась, и она пожала мне руку, крепко, по-мужски, а потом обняла.

– Все будет хорошо, – шепнула тихо, для меня, для себя? И пошла к двери. Достала куртку из шкафа, ноутбук и бумаги уже были в дорожной сумке. – Может быть, все-таки поедем вместе?

Я покачала головой. Она махнула мне рукой и скрылась за дверью. А я подошла к телефону и набрала номер Машки.

– Вам надо уехать на пару недель, – заявила я с такой твердостью, на какую только была способна. – Придумай, что сказать Тони, но завтра вас не должно быть в городе.

– Что случилось? – испуганно спросила она, я как будто видела перед собой ее лицо с огромными

глазами, в которых навсегда поселилась печаль.

– У меня нет времени объяснять. Просто сделай, как прошу. Если нужны деньги, я дам.

– Юлька, что ты задумала? – Она почти кричала, и я досадливо поморщилась.

– Кажется, у нашего друга неприятности, и я хочу, чтобы вы были подальше отсюда.

Я повесила трубку, боясь погрязнуть в бесконечных вопросах и ответах, и огляделась. Я не знала, в какой момент пришла тревога: когда я услышала Машкин крик «что случилось?» или еще раньше, как только за Еленой закрылась дверь, но с каждой минутой она росла, вгрызалась в мозг тупой болью. Я вдруг остро, осязаемо почувствовала опасность, как зверь чует приближение охотников. Я пыталась понять, что послужило толчком для внезапного страха, торопливо перебирая в памяти события вчерашнего дня и этой ночи. Нет, ничего. Но страх не отпускал, и я бросилась к двери, сунула ноги в сапоги, схватила куртку и выскочила на улицу как раз в тот момент, когда машина Елены сворачивала за угол соседнего дома. Я закричала, отчаянно размахивая руками, но она не могла слышать меня. Я бросилась переулком на проспект, где меня сразу подхватила толпа, выходящая из торгового центра. Несколько секунд я сопротивлялась потоку, потом торопливо зашагала к стоянке такси, набирая номер ее мобильного. Она не отвечала. Я вдруг поскользнулась на тротуаре, выложенном плиткой, охнула и на мгновение остановилась, и тут спина похолодела, чувство опасности обострилось до предела, я готова была поклясться, что из толпы кто-то смотрит на меня.

«Чушь», – успокаивала я себя. Не оборачиваясь, склонив голову, я поискала глазами ее машину и сразу же увидела в бесконечном потоке темно-синюю «Ауди», она быстро удалялась, и я рванулась к такси, вереницей стоявшим вдоль тротуара.

– Вон за той синей «Ауди», – сказала я шоферу. – Постарайтесь ее догнать. – И торопливо пояснила: – Подруга забыла паспорт, мобильный не отвечает, наверное, лежит в сумке, и она его не слышит.

Таксист, лихо лавируя, оглушительно сигналил и матерился, но Елена уходила. Я без конца набирала ее номер, было занято.

– На Луначарской пробка, – сказал мне шофер и оказался прав.

У светофора действительно машины стояли такой плотной стеной, что пробраться к Елене было невозможно. И только на следующем перекрестке, выскочив в левый ряд, мы смогли обогнать ее, истошно сигналя. Она разговаривала по телефону, весело смеясь, не обращая на нас внимания, а мои мысли лихорадочно метались: что, если все это не более чем хорошо разыгранный спектакль? Как я могла отдать ей документы? Да я просто спятила. Ее смеющееся лицо стояло перед глазами, вот сейчас она звонит Долгих и говорит: «Милый, все в порядке, бумаги у меня. Что ты, это было легче легкого».

Мы обогнали ее метров на сто, загорелся красный, и поток машин снова замер.

– Я здесь выскочу, – сказала я водителю, протягивая ему деньги, и, распахнув дверь, бросилась к тротуару, следя за ее машиной. В первое мгновение я не обратила внимания на парня в черной куртке с надвинутым на лицо капюшоном, он вышел из стареньких обшарпанных «Жигулей» и теперь обходил машину Елены. «Жигули» юркнули в подворотню, а парень что-то достал из-за пазухи. В уличном шуме выстрел никто не услышал, а я увидела, как стекло «Ауди» покрылось морщинками. Словно в замедленной съемке, голова Елены, странно дернувшись, стала медленно и плавно заваливаться набок. И на стекле появилось пятно крови, безобразно яркое, словно клюквенный сок.