Все только хорошее

Стил Даниэла

— Да. Именно так я и собираюсь поступить. Мать сморщилась:

— Ничего более отвратительного я никогда не слышала. — Она вдруг заговорила шепотом:

— Ты понимаешь, после этого ты не сможешь относиться к ней так же, как прежде. Я тебе даю слово. Я столько об этом слышала… Просто говорить не хочу. И еще: ни одна порядочная женщина так не поступит. Мужчинам там делать нечего.

— Мама, это ведь чудо! Ничего ужасного или непорядочного здесь нет!

Он очень гордился Лиз и, помимо прочего, действительно желал быть свидетелем появления своего ребенка на свет. Они с Лиз посмотрели целый фильм, где показывалось

рождение ребенка, и примерно понимали, чего им следует ждать. Ничего сколь-нибудь неприятного в этом не было, разве что немного страшновато. Конечно, Лиз однажды уже рожала, но с той поры прошло целых шесть лет. До рождения ребенка должно было пройти еще шесть месяцев, и обоим хотелось, чтобы эти месяцы прошли как можно быстрее…

К концу обеда Руфь определилась не только с приданым для новорожденного и детскими садами Вестчестера, но и с будущей специальностью малыша, которого, по ее мнению, следовало определить на юридический факультет. Они выпили много шампанского, отчего походка матери утратила всегдашнюю твердость. Тем не менее это был лучший из всех проведенных ими вместе вечеров. Они уже вышли на улицу, когда Берни вспомнил, что Лиз приглашала родителей в гости. Он был настолько пьян, что тут же сказал об этом матери, совершенно не думая о последствиях столь опрометчивого поступка.

— Лиз хочет, чтобы вы приехали к нам.

— А ты?

— Разумеется, я хочу того же самого, мама. Она хочет, чтобы вы остановились прямо у нас.

— Интересно, где?

— Джейн может спать в детской.

— Этого делать не стоит. Мы остановимся в «Хантингтоне», как было и в прошлый раз. Зачем лишний раз вас беспокоить?.. И когда же она нас ждет?

— Рождественские каникулы начнутся у нее, если не ошибаюсь, двадцать первого декабря. Почему бы вам не приехать к нам именно в это время?

— Она что — будет работать до этих пор? В ответ Берни улыбнулся:

— Меня всю жизнь окружали недалекие женщины… Она собирается работать до самых пасхальных каникул и только после этого выйти в отпуск. Ее будет замещать Трейси — ее лучшая подруга. Они уже обо всем договорились.

— Мешуггенех! Сумасшедшая! Ей в это время уже нужно будет лежать!

Он пожал плечами:

— Вряд ли. По крайней мере, доктор говорил, что она может работать до самого-самого… Лучше скажи — вы приедете или нет?

В глазах у матери засверкали озорные искорки.

— А как ты думал? Неужели я могу бросить сына в этом богом забытом месте? Берни рассмеялся:

— Я так его никогда не называл.

— Но это, согласись, все же не Нью-Йорк. Берни печально вздохнул и стал смотреть на стремительные потоки машин, несущихся мимо магазинчиков Мэдисон-авеню… Он по-прежнему был верен Нью-Йорку, считая Сан-Франциско местом вынужденной ссылки.

— Сан-Франциско — не самый плохой город, мама. Он до сих пор пытался убедить в этом самого себя. Да, он был счастлив с Лиз, но насколько им было бы лучше, живи они в Нью-Йорке!

Мать пожала плечами и грустно посмотрела на Берни.

— Скорей бы ты возвращался домой… Давно пора это сделать. Особенно сейчас. — Все думали о Лиз и ее будущем ребенке. Мать вела себя так, словно это был подарок, предназначенный именно ей и никому больше. — Береги себя, Берни.

Она крепко обняла его и со слезами на глазах направилась к подъехавшему такси.

— Мазел тов, и ей, и тебе.

— Спасибо,

мама.

Он пожал матери руку, кивнул отцу и медленно побрел к своему отелю, думая о родителях, Лиз, Джейн… Нет, пусть он и жил в Сан-Франциско, он был редким счастливчиком. Проблема переезда заботила его сейчас не так сильно. В любом случае Лиз в этом году больше подходил климат Сан-Франциско. Непогода, гололед и снегопады еще успеют ей опостылеть. Берни вдруг подумал, что вновь пытается успокоить себя, убедить себя в том, что так лучше и для него, и для всех… На следующий день, когда он улетал из Нью-Йорка, шел проливной дождь. И все-таки он любил город и таким. Едва самолет взмыл над затянутым серой дымкой Нью-Йорком, Берни вновь вспомнил о родителях. Они наверняка тоже страдают из-за того, что он живет так далеко от них. Теперь, когда у него должен был родиться собственный ребенок, он относился к этому совсем иначе. Разве он позволил бы своему ребенку жить так далеко? Он откинулся на спинку кресла и заулыбался, вспомнив вдруг о Лиз и об их ребенке… Он не возражал бы и против того, чтобы это была девочка. Маленькая девочка, похожая на Лиз. Он заснул и спал до тех пор, пока самолет не начал снижаться.

Неделя в Париже прошла стремительно, оттуда он, как всегда, отправился в Рим и Милан. Затем последовали Дания, Берлин и наконец Лондон. Поездка оказалась на редкость удачной, когда же он вернулся домой и увидел Лиз, то не мог удержаться от смеха. Живот ее стал таким большим, что она уже не могла надевать свою обычную одежду.

— Что бы это значило? — спросил Берни с усмешкой.

— О чем это ты? — пожала плечиками Лиз, но тут же смущенно добавила:

— Не смотри на меня! Я сама себе кажусь противной!

— Что? Ты, наверное, сошла с ума! Ты никогда не выглядела лучше!

Берни нежно обнял ее и спросил как бы невзначай:

— Как тебе кажется, кто это?

Лиз улыбнулась и пожала плечами:

— Когда я ходила с Джейн, на этом сроке живот у меня был поменьше… Впрочем, это ничего не значит. — Она задумалась. — Может быть, это мальчик… Ты ведь хочешь мальчика?

Он посмотрел на нее, склонив голову набок.

— На самом деле мне совершенно все равно. Как будет, так и будет. Когда мы должны идти к доктору?

— Ты уверен, что хочешь этого? Она посмотрела на Берни так, что он моментально встревожился.

— Что это с тобой? — Но тут его осенило:

— Наверное, с тобой успела поговорить моя мамочка, так?

Лиз густо покраснела и растерянно пожала плечами.

— Пойми, для меня нет никого красивее тебя! Я хочу делить с тобою все — и хорошее, и плохое — понимаешь? Это наш с тобой ребенок, поэтому и там мы должны быть вместе. Разве не так?

Лиз облегченно вздохнула.

— А ты меня после этого не разлюбишь?

— Разве я могу тебя разлюбить?

— Прости… Прости меня… Это я так.

Раздался звонок в дверь. Это были Трейси и Джейн. Берни подбросил визжащую от счастья Джейн над головой и стал показывать ей подарки, привезенные из Франции. Прошел не один час, прежде чем Берни и Лиз вновь остались одни.

Они легли в кровать поздно за полночь, но и здесь продолжали говорить — о его работе, о магазине, о Европе, об их ребенке… Лиз теперь волновал только он, и Берни нисколько не обижался на это — ведь это был их общий ребенок. Берни обнял Лиз и забылся мирным, покойным сном.