Все ведьмы – рыжие

Звёздная Елена

Мат слышался еще долго.

– «У вас несчастные случаи на стройке были?» – второй раз уже великие слова из незабвенной киноленты пришлись так кстати. И не менее мрачно пообещала, глядя на улетающих и держащихся за голову парней: – Будут!

И мы с метлой полетели гасить следующих – без сомнений и сожалений. А вообще кипец гадам, я же еще ремонт делать буду, а ремонт – это дело травмоопасное!

Самое обидное, что больше фэнтези командос в лесу не было – метла меня к домику на краю темного леса принесла и у мосточка через речку замерла. Пришлось слезать с летательного

средства, обнаруживать, что мир странно покачивается, и идти на продолжение разборок. Мне лично в данный момент было море по колено, а разборки – самое то, чтобы развеяться, но… Но тут возникло странное «но»!

«Но» образовалось прямо на дорожке, сверкая огнем и слепя светом. И это самое «но» певучим гласом вопросило:

– Что я могу сделать для тебя, дева огневолосая?!

– Ик, – выдала пьяная ведьма, пытаясь сфокусировать взгляд на чуде.

Взгляд не фокусировался, зато я отчетливо видела, как шатается мосточек через молочную речку. И почему-то попросила:

– А сжечь можете?

Огненное создание с сомнением кивнуло.

– Ага. – Метла улетела, так что стояла я без опоры, что для сохранения равновесия оказалось не полезным, и теперь меня шатало, как матроса в шторм. – А можете сжечь так, чтобы я сначала прошла, а потом вы, а после, когда какая няшка ступит на мост, он бы обрушился?

Мир продолжал ходуном ходить, а огненное чудо протянуло:

– Могу… А «няшки» – это кто?

– Няшки? А, – я махнула рукой, от чего заштормило сильнее, – эти, которые злые и подлые ворюги.

– Супостаты окаянные! – с ходу сообразило чудо.

– Они, – кивнула я и, шатаясь, побрела к мосточку.

Как брела через речку – история отдельная, но я дошла! И едва перешла на другой берег – позади полыхнуло огнем. Обернувшись, узрела мост – мост стоял, молча ожидая жертву ведьминского произвола.

Дело сделано! Люблю сказочные чуда!

И стараясь идти ровно, я направилась в круглый домик с красной черепичной крышей!

В голове звучала заводная песенка «Она опасна», к слову, я ее и напевала, распахивая двери.

– Она опасна – это всем ясно!

Бах! Дверь была распахнута, а я продолжала напевать:

– Твои потуги укротить ее напрасны! Она не то чтобы стерва, Просто любит потрепать нервы!

Мое эпическое появление осталось незамеченным! То ли никого не было на месте, то ли заняты, жаль, такая песенка пропала даром. И стараясь не хихикать, я прокралась по коридору и замерла, услышав:

– Я не могу понять, Мастер, ощущение, что вся Терра объединилась против нас. – Низкий голос Жеки.

– Этого быть не может. – Бас Георгия Денисовича не узнать было невозможно. – Для объединения им нужен лидер, лидером, способным возглавить и нечисть, и лесных зверей, может стать только опытная баба Яга, а таковых нет как минимум на расстоянии девяти дней птичьего полета.

– А как вы объясните кровожадность белок, Мастер? – Все тот же Жека.

– Магнит, – интересная кликуха у хлопчика, – белки, за исключением рожденных в Приморье, не разговаривают и не атакуют стаей. Это бред. Для того, чтобы белки смогли заговорить, им нужно услышать Слово истинной ведьмы в полной силе

и в соответствующем возрасте. Тебе такие известны?

И хмурый ответ:

– Нет.

Я усмехнулась, вспомнив собственную беседу с белочками. Неужели это я? Невероятно! Просто невероятно!

Внезапно случилось страшное – мой рот был властно накрыт ладонью, вторая рука обвилась вокруг талии, не позволяя вырваться, и у самого уха раздался певучий шепот Князя:

– Она не то чтобы стерва, Просто любит потрепать нервы. И ты попался, признаться, не первым, Но мой совет тебе – не верь ей.

Я вырвалась, но в тот же миг Стужев прижал к стене и, склонившись к губам, пропел:

– Она опасна…

Пьяная ведьма дополнила:

– Когда строит глазки…

Усмешка, и он снова пропел:

– Она опасна…

– Беги, пока есть маза! – Никогда не любила эту песенку, но сейчас словно не могла остановиться.

– И ей ни разу… – Князь осторожно убрал прядь волос, приставшую к моим губам.

– Не доводилось мазать! – пропела я, отчетливо ощущая, как он касается меня пальцами.

– Она опасна. – Светло-синие глаза были так близко.

– Опасна! – снова я.

– Опасна! – Он все ближе.

– Опасна… – вместо песни тихий шепот.

– Но чертовски соблазнительна, – выбился из текста песенки Стужев, вторгаясь в мой личный мир.

Он не целовал – захватывал в собственную власть раскрасневшиеся губы, сминал жестко и безапелляционно, прижимая меня всем телом к стене и стягивая волосы на затылке, окончательно лишая возможности вырваться и вынудив выгнуться навстречу его прикосновениям. Это было так страстно, ярко, сексуально, на грани фола, на острие ножа, и язык, который я бы ему с удовольствием откусила, убрал молниеносно, лишь усмехнувшись, когда я клацнула зубами.

– Какая строптивая ведьма. – Тихий смех, и его зубы на мочке моего уха. – Маргош, ты меня дико возбуждаешь, я даже не помню, когда так сильно кого-то хотел…

Он чуть отстранился, и ледяной взгляд заставил вздрогнуть. Просто за этим льдом отчетливо проглядывалось что-то жуткое.

– Черт… – простонала я.

– Возбуждает? – поинтересовался Князь, указав взглядом на тесное нахождение наших тел.

И тут я была вынуждена честно признаться:

– Тошнит…

Рвало меня долго и со вкусом… медовухи. Что обидно – Стужев стоял рядом, придерживал волосы и теряющую силы шатающуюся меня, протягивал салфетки. Двери пару раз открывали, заглядывали, но присоединиться не желали. Потом в туалет вошел Игнат, дождавшись, пока у меня будет передышка, нервно спросил:

– Что с Ритой?

– Отравили, – ледяным тоном ответил Князь.

– Медовухой? – принюхавшись, вопросил Демон. – От медовухи похмелье, и то слабое. Что-то же должно было спровоцировать этот приступ рвоты.

– Пошел вон! – сказано было так, что Игнат вылетел.

А меня тошнить перестало.

– Полегчало?! – поинтересовались так, словно спрашивали «уже сдохла?».

– Угу…

Я с трудом разогнулась, получила еще одну салфетку, вытерла губы и, шатаясь, направилась к раковине.