Все ведьмы – рыжие
Шрифт:
Умывалась тоже долго, а Стужев опять придерживал за плечи.
Когда я взглянула в зеркало – там отражалась бледная я с покрасневшими глазами и Стужев с каменным лицом и желанием моей смерти во взгляде. И вот под этим проницательно-уничтожающим взглядом я почему-то медленно начала краснеть.
– Ты бы еще сивуху у леших потребила! – прошипел взбешенный Князь.
Я сглотнула.
Поняла, как жалко выгляжу, и воинственно ответила:
– Лешие не предлагали, – холодные глаза яростно сощурились, я добавила: – Но все впереди.
Зря
Стужев не стал орать или взывать к моей совести, он просто спросил:
– Почему ты так ведешь себя?
Резонный вопрос.
Вытирая руки, я дала не менее резонный ответ:
– Потому что мне так хочется, мне так нравится, и ты не давал повода вести себя с тобой иначе.
Легкий кивок, отразившийся в зеркале, выглядел почти издевательским, а в следующее мгновение одна стужевская ладонь проникла под майку, сжав нагло так, вторая залезла в джинсы! И не успела я возмущенно заорать, как Князь ехидно осведомился:
– Хочешь поинтересоваться, почему я так себя веду, Маргош? – и не дожидаясь моей реакции, продолжил: – Потому что мне так хочется, мне так нравится, и ты даешь повод вести себя с тобой таким образом. Ты поняла мой намек, Рита?
Обе ладони сжали подло захваченное. Молча кивнула.
Князь убрал руки и вышел из туалета, громко хлопнув дверью.
Так значит, да? Значит, от угроз к действиям! Значит, совсем охамели!
Я вышла следом, но едва оказалась в коридоре, свернула к трапезной. Там под завалом из пластиковых стаканов из-под пива сиротливо лежала очередная скатерть-самобранка. Молча подошла и встряхнула ее, освобождая из-под груза, – в углу под окном наблюдался последний ящик с пивом в пластмассовой таре… Дальше оно все как-то само:
– Лимонная кислота есть? – скатерть молчала. – Спирт? – тишина. – Уксус яблочный? Винные дрожжи? – вообще ничего. Сдуру спросила: – Клофелин?
На заляпанной поверхности, руки бы оторвать вандалам, возникла пластиковая бутылочка.
– Прости, господи, они первые начали, – успокоила я свою совесть, приступая к подрывной деятельности.
В общем зале я появилась бледная, несчастная, трезвая, но уже не злая. Парни сидели кто где, в основном на диванчиках и стульях, у окна стояли только Вовчинский, уже весь целый и здоровый, и рядом с ним Жека. Обидно так стало! Зря белочки старались.
– С выздоровлением, – насмешливо поприветствовал меня Георгий Денисович.
– И вам не хворать, – пробурчала я, настороженно глядя на позор отечественного фэнтези.
Позор смотрел на меня в полном составе… кроме Стужева, держащего в руках какой-то свиток и внимательно читающего его, и Игната, взирающего исключительно себе под ноги. Это уже не весело.
– Вы ей сами скажете, не так ли? – произнес Снег, обращаясь к Мастеру.
И это был не вопрос даже – прозвучало как ультиматум.
Я недовольно взглянула на белую шевелюру некоторых, мечтая проредить поросль, и тут прозвучал
– Очень приятно было узнать, что некоторые из нас все же уделяют внимание изучению кодекса и истории нашей организации. – Пауза и явно различимый скрежет зубов. От Вовчинского! На что Князь отреагировал вежливой улыбкой и продолжил: – Однако я должен указать на некоторые моменты…
– Ты «должен». – Волк издевательски спародировал нотки Стужева и презрительно фыркнул. – Давай откровенно, Князь, ты запал на рыжую, мы все понимаем и как сильнейшему уступаем право быть первым. На этом все, понял?!
В темном неуютном помещении прозвучал спокойный голос Князя:
– Я интересовался твоим мнением?
И вроде ничего такого, но даже хамоватый Вовчинский поежился, а Мастеру как-то стало явно не по себе, отчего он поерзал в кресле… Я вдруг подумала, что кресло вряд ли высохло после вчерашнего поливания…
Стужев же продолжил все так же невозмутимо:
– Вернемся к рассмотрению предложения, выдвинутого не самым разумным членом нашей группы. – Вовчинский резко выдохнул, но промолчал. – Закон «О восстановлении магической энергии» предусматривает совместное пользование ведьмой…
Мне поплохело.
– Вот именно! – прозвучал голос Водяного.
На это Князь ответил спокойным:
– У меня ангельское терпение, но не безграничное.
И тишина опустилась на всех присутствующих, мне же просто очень хотелось предложить им всем пива!
Князь обвел взглядом притихших посягателей на «совместное пользование ведьмой», проигнорил меня и продолжил:
– Однако в законе говорится о группе, находящейся в глубоком погружении, мы же являемся мобильным отрядом.
Я уже ничего не понимала, но продолжала внимательно слушать. Остальные тоже слушали, но на лице Вовчинского появилось такое кислое выражение.
– Таким образом, – продолжил Стужев, – в отличие от наших предшественников, действующих на Темной стороне, вынужденных сохранять инкогнито и находящихся в погружении месяцы, а то и годы, мы имеем возможность возвращаться на землю, где в вашем распоряжении тысячи девушек и отпадает необходимость в наличии сексуально доступной ведьмы.
Пауза, и рык Волка:
– Закон есть закон, Князь!
Губы Стужева растянулись в откровенно презрительной ухмылке, не менее презрительно прозвучал и ответ:
– Закон, Вовчинский, описывает ситуацию, в которой трое-четверо мужчин вынуждены экстренно восстанавливать магический резерв, тем самым наиболее действенным способом, предусмотренным самой природой. Я повторюсь для некоторых, не отличающихся особым интеллектом, – трое-четверо на одну ведьму в условиях на грани выживания, когда использование туземного женского населения грозило нарушением конспирации. – Пауза, затем ехидное: – Нападение бешеных белок, Вовчинский, не относится к формулировке «условия на грани выживания».