Всё вернётся
Шрифт:
— Ну разумеется! Большой босс! — бросила она ему в лицо.
— Верно. — Глаза Мартина потемнели. — Одно предупреждение, Рената, — сказал он обманчиво мягко. — Ступите на мою землю или начнете расспрашивать людей в деревне, я всем расскажу о пороках вашего отца, даже если это запятнает доброе имя моей семьи.
— Вы хотите сказать, — изумленно проговорила Рената, — что никто не слышал сплетню о его безнравственности?
— Конечно, нет. Это сугубо семейное дело. Так что не делайте ошибки, а то я изваляю имя вашего отца в грязи. И, что бы вы там ни думали, я не являюсь
7
— Привет, папа! Привет, Рената! Привет, Ник!
Мартин и Рената вздрогнули, когда в кухню ворвался Томми.
— Ой… — пробормотал мальчик, резко затормозив. Он переводил взгляд с одного напряженного лица на другое. — Вы ссоритесь. Можно, я выйду и опять войду, чтобы вы могли притвориться, что все хорошо?
Рената догадалась, что Томми не раз наблюдал ссоры между своими родителями. Мальчик, очевидно, тихо выскальзывал из комнаты и ждал, когда в доме будет восстановлен фальшивый мир. Ей было жаль этого маленького человечка, и она лихорадочно придумывала, как подбодрить его. Но первым заговорил Мартин.
— Что ты здесь делаешь в этот час? — строго спросил он сына.
— Я проснулся и пошел в твою комнату. А ты там даже не спал. Тогда я оделся, зашел к бабушке и сказал ей об этом. Но она тоже не знала, где ты. — Томми поднял к отцу сияющую мордашку. — Я сказал бабушке, что вчера здесь была красивая женщина, и она подняла брови так же, как ты. Ты спал в кровати Ренаты, папа?
— Нет! — хором вскричали Рената и Мартин. Томми вздрогнул, у него затряслась нижняя губа.
— Что я сделал? — с обидой спросил малыш. — Бабушка сказала: «А, вот оно что!» — как будто ты спал с Ренатой. Она попросила принести ей апельсиновый сок и рассказать еще о…
— Я сам отнесу ей сок, — буркнул Мартин. Он открыл холодильник и налил сок в высокий бокал.
— Значит, вы ссорились не потому, что ты забрал себе все одеяло и Рената замерзла. Да, папа?
Мартин скрипнул зубами.
— Нет! Возьми что-нибудь на завтрак. — Он направился к двери. — Я вернусь через минуту.
Баюкая Ника, Рената ласково улыбнулась притихшему Томми.
— Мы с твоим папой только что познакомились, — мягко сказала она. — Обычно вместе спят женатые люди.
— Сюзи Гроув не жената на папе Берни, а они все равно спят вместе, — возразил Томми, высыпая в глубокую тарелку кукурузные хлопья.
Рената вздохнула. С детьми надо вести себя очень осторожно, подумала она.
— Очевидно, они знают друг друга очень давно, — пояснила она.
— Да, давно. Берни говорит, что они вместе купаются в ванне. А вы с папой будете мыться вместе, когда станете настоящими друзьями?
— Я предпочитаю душ, — пробормотала Рената.
— У папы большой душ, там хватит места для двоих, — радостно сообщил Томми.
— Знаешь, — сказала Рената, чувствуя себя жалкой трусихой, — мне кажется, Нику надо сменить пеленку. Извини меня, малыш.
Она разложила на диванчике клеенку и положила на нее плачущего сына.
— Я сказал бабушке, что ты лучше, чем остальные папины подруги, — объявил неугомонный Томми, отправив в рот порцию хлопьев.
— Мне очень приятно это слышать. Спасибо, — сказала Рената и подумала: сколько, интересно, «папиных подруг» ему довелось увидеть?
Наверное, не один десяток, учитывая сногсшибательное обаяние этого папы. Они ворковали с Томми или его непосредственность шокировала их? Миссис Фарино, разумеется, знает, что означает появление женщины в этом доме. Мартин, мягко выражаясь, не чурается представительниц прекрасного пола. И он еще смеет что-то говорить о моем отце!
— Я не знала, что твоя бабушка живет здесь, — сказала Рената как бы между прочим.
— Она все время лежит в постели. Я хожу к ней только один раз в день, с папой. У нее, по-моему, болят ноги. Кэтти сказала, что она их отбрасывает.
У Ренаты вытянулось лицо.
— О! Мне очень жаль, — пробормотала она. Бедный Мартин, он, наверное, тяжело переживает болезнь своей матери.
Эта мысль не покидала Ренату, когда она распеленывала Ника, поэтому Рената не сразу поняла, что попка ребенка покрылась мелкой сыпью. Перепугавшись насмерть, она сменила мокрую пеленку и попросила Томми подать ей стакан.
— Он тоже пьет апельсиновый сок? — спросил мальчик, не торопясь выполнить ее просьбу.
— Нет!
В панике Рената вырвала у него из рук стакан и приложила его к тельцу Ника. Сыпь исчезла. Рената облегченно перевела дух. Стакан выскользнул у нее из пальцев, но его подхватила большая загорелая рука.
— Что случилось? — быстро спросил Мартин.
Рената пыталась успокоиться, но тщетно — ее трясло как в лихорадке. Рената почувствовала, как ей на плечи легли руки Мартина.
— Дышите медленно и глубоко, — сказал он. — Эта сыпь…
— Просто опрелость! — прошептала Рената, уткнувшись лицом в его плечо. Мартину, наверное, это было неприятно, но она нуждалась в утешении, а рядом, кроме него, никого больше нет. Она подняла к нему искаженное страхом лицо. — О, Мартин! Я думала… думала…
— Все хорошо, все хорошо.
Ее не оставляла дрожь, и Мартин, поколебавшись немного, крепко обнял Ренату. Она вдохнула его запах, почувствовала надежность его теплого тела, и ей сразу стало легче.
Рената почувствовала, как маленькая ручка просунулась в ее ладонь. Она посмотрела вниз и увидела взволнованное личико Томми.
— Все хорошо, — сказала она, придав своему голосу бодрость, и, улыбнувшись, сжала его пухлые пальчики. — Я думала, что Ник серьезно заболел, но, кажется, ошиблась.
Мартин выпустил ее из своих объятий и подошел к телефону.
— Но мы вызовем доктора на всякий случай, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Томми, доедай завтрак, сделай пару тостов и приготовь все для школы. Сегодня тебя отвезет Шейла, найдешь ее на конюшне. Понял?
— Да, папа. Если что-то случится, ты…