Все запутано
Шрифт:
Но тут она открывает глаза и смотрит на меня. И я не могу отвести от нее свой взгляд. Чувствую себя королем, хреновым бессмертным. И весь мой самоконтроль просто растворился. Проникаю в нее, быстро, безжалостно. В животе нарастает сущее пламенное наслаждение и растекается вниз по моим ногам.
Господи.
Снова и снова наши тела сливаются, быстро и жестко. Просовываю свою руку под коленку Кейт и поднимаю ее ногу себе на плечо. Так она еще туже, и я не могу удержаться, чтобы не простонать:
— Кейт …
—
И затем она снова сжимается подо мной, ее глаза закрываются, а с губ срывается сдавленный стон.
Вот когда я даю волю себе. Врываюсь в нее последний раз перед тем, как меня настигает самый сильный оргазм в моей жизни. Я издаю громкий стон, заполняя семенем чертов презерватив до краев внутри нее. Руки сгибаются, и я сваливаюсь всем своим весом на тело Кейт. Кажется, она не возражает. Как только я опускаюсь, она начинает меня целовать — мои глаза, щеки, губы. Я стараюсь восстановить дыхание и потом целую ее в ответ.
Охренеть как невероятно.
Глава 14
Как-то я читал одну статью, в которой говорилось, что секс продлевает жизнь. Теперь Кейт и я наверно будем жить вечно. Я уже перестал считать, сколько раз мы этим занимались. Это как укус комара — чем больше чешешь, тем сильнее чешется.
Хорошо, что я купил здоровенную коробку презервативов.
Ну и если вы еще не поняли по моей реакции, то я вам скажу: Кейт Брукс в постели просто фантастика. Удивительная штучка. Если бы раньше я не знал, что Билли Уоррен полный придурок, учитывая, что я испробовал то, что он выбросил — теперь я в этом полностью уверен.
Она отважная, до неприличия требовательная, спонтанная и самоуверенная. Прям как я. Мы отлично подходим друг другу.
Когда мы, наконец, сделали перерыв, за окном уже начало светать. Кейт молчаливо лежит, ее голова на моей груди, а пальчики перебирают волоски на ней.
Я надеюсь, что после всего, что я вам сказал, для вас не будет шоком, что я никогда не обнимаюсь. Обычно, после секса с женщиной мы не нежимся в постели, не обнимемся, никаких разговоров по душам. Иногда мог случайно заснуть, перед тем, как уйти, но я терпеть не могу, когда девушка обвивает меня как какой-то осьминог-мутант. Это раздражает и доставляет неудобства.
Кейт же, однако, исключение из всех моих старых правил. Теплой кожей мы приклеены друг к другу, тела прижаты, ее лодыжка на икре моей ноги, мое бедро под ее согнутым коленом. Ощущение … спокойствия. Я даже не могу описать какое это умиротворение. Не хочется делать ни малейшего движения.
Если только не перевернуть ее и не поиметь снова.
Она заговаривает первая.
— Когда ты лишился девственности?
Я смеюсь.
— Мы опять играем в «Первое и Десять»? Или ты просто интересуешься, не было ли у меня каких венерических болячек? Тебе не кажется, что для этого уже поздновато, Кейт.
Она улыбается.
—
Я вздыхаю и начинаю вспоминать.
— Ладно. Моей первой девушкой была… Дженис Льюис. В мое пятнадцатилетие. Она пригласила меня к себе, чтобы вручить подарок. Подарком была она.
Чувствую, как она улыбается мне в грудь.
— Она тоже была девственницей?
— Нет. Ей было почти восемнадцать, училась в выпускном классе.
— Ааа. Дамочка постарше. Поди научила тебя всему, что знала сама?
Я улыбаюсь и пожимаю плечами.
— Ну, за эти годы я научился паре приемчиков.
Мы несколько минут молчим, а потом она меня спрашивает.
— Не хочешь узнать, как было у меня?
Даже не думайте об этом.
— Нееет.
Не хочется все испортить, но давайте здесь остановимся на секундочку.
Когда заходит речь о женском прошлом, ни один мужчина не хочет знать подробностей. Меня не волнует, сколько было мужчин до меня — один или сотня — держите это при себе.
Давайте так: когда вы в ресторане и официант приносит вам блюдо, вы же не просите его рассказать о том, сколько человек уже успело прикоснуться к еде перед тем, как она попадает вам в рот?
Именно.
К тому же стоит полагать, что ее первый раз был с Уорреном, что он был ее первым и единственный. И это последний человек, о котором я хочу говорить в это самое время в этом самом месте.
Сейчас, вернемся ко мне в спальню.
Поворачиваюсь на бок и оказываюсь лицом к Кейт. Мы лежим на одной подушке лицом к лицу. Выглядит такой невинной с ладошками под щекой.
— Хотя, есть кое-что, чего мне хотелось бы знать, — говорю я.
— Спрашивай.
— Почему банковское дело?
Я родом из династии профессиональных белых воротничков. От меня с Александрой никто не ждал, что мы пойдем по стопам своих родителей, просто так случилось. Люди всегда стремятся к тому, что ни знают, в чем разбираются.
Как у профессиональных спортсменов. Вы когда-нибудь обращали внимание на то, сколько Джуниоров в главной лиге бейсбола? Это чтобы не спутать их имена с их именами их отцов из Зала Славы. В руководящем штабе — то же самое. Но мне интересно, что привлекло Кейт в банковских инвестициях, учитывая ее хулиганства в подростковом возрасте.
— Деньги. Мне нужна была работа, где я смогла бы много заработать.
Поднимаю вверх брови.
— Правда?
Она смотрит на меня понимающе.
— А ты ожидал чего-то более выдающегося?
— Да, наверно.
Ее улыбка тускнеет.
— Правда в том, что мои родители поженились совсем молодыми, рано родили меня. Купили кафешку в Гринвилле. По уши влезли в долги. Мы жили над ней. Она была маленькой, но уютной.
Улыбка становится еще меньше.
— Отец погиб, когда мне было тринадцать. ДТП, пьяный водитель. После этого мама была вечно занята. Пытаясь сохранить кафе, а также себя, чтобы не сломаться.