Все женщины немного Афродиты
Шрифт:
БОРИС. Я. По просьбе Дины. Два раза.
АДА. Я это сразу поняла.
БОРИС. А зачем меня заставили измерять расстояние между грудями?
АДА (хохочет). Я им рассказала, что моему супругу очень нравился мой бюст, что, впрочем, правда, и он всегда рисовал мои груди, даже когда делал копии. И…
БОРИС. И когда я измерил груди вашей Афродиты и обнаружил, что расстояние у нее между грудями такое же, как у вас, Дина решила, что у вас копия…
АДА. И потеряла интерес к ней.
БОРИС. Очень мудро.
АДА. Очень удобно, когда тебя считают дурочкой.
БОРИС.
АДА. Было очень весело.
БОРИС. Было бы еще веселей, если бы не было двух трупов.
АДА. Ты прав, Борис. Два трупа – это ужасно. Хотя никакого отношения к картинам они не имеют. Посуди сам. Какое отношение может иметь убийство несчастной Лимоны к продаже картин?!
БОРИС. Убили романтично. Шпагой. У кого могла быть шпага? И кто мог ее потом спрятать? Вильма и Желтый? В чужом доме. Вряд ли! Дина? Может быть. Григорий? Может быть. Вы? Вы хозяйка виллы и всегда смогли бы найти место, где спрятать шпагу. Оба удара были нанесены профессионально, убийца должен был уметь пользоваться шпагой. Григорий нашел бы другое оружие. Из всех персонажей, вы – единственная, кого можно подозревать в умении фехтовать.
АДА. А ты? Разве ты не играл Сирано?
БОРИС. Это верно, но фехтую я плохо.
АДА. Но фехтуешь.
БОРИС. Знали ли вы, на кого была похожа Лимона?
АДА. Знала. На королеву одной страны. Знала и о том, что Елена и Дина хотели сделать десяток интимных фотографий с тобой и Лимоной, а потом обменять их на свободу брата. Они были уверены, что власти той страны пойдут на обмен.
БОРИС. Но тогда зачем я должен был спасать девчонку?
АДА. Статья о твоем подвиге и твоя фотография в солдатской форме должны были появиться в газете, выходящей на английском языке. Они хотели доказать, что фотографии, где ты и Лимона – не постановка с актерами и что на их фотографиях реальный солдат, известный по публикациям в газете. Идиотский план. Наивные люди. Бедная Лимона.
БОРИС. Но это доказывает, что ни Дина, ни Елена не были заинтересованы в смерти Лимоны.
АДА. А Желтый? Его могли послать для того, чтобы он убрал Лимону и таким образом навсегда закрыл возможность компрометации королевы.
БОРИС. Но зачем ему убивать художника? Нет. Желтый отпадает. Григорий? У него были другие возможности расправиться с обоими. Вильма? Эта занималась своим Леонардом. Остаетесь вы, Ада.
АДА. У меня не было мотива убивать Лимону. Я любила ее.
БОРИС. А разве не вы инсценировали нападение на нее? Насильников, проникающих через стены, можно придумать, но покрашенная задница – вполне материалистическая субстанция.
АДА. Да, придумала я.
БОРИС. Но зачем?
АДА. Я хотела помешать Дине использовать Лимону для освобождения этого мошенника. И решила ее как следует запугать. После истории с нападением на Лимону я отправляла Дине анонимки, где писала: следующая – ты, пройдем через стены и покрасим тебе жопу в разные цвета.
БОРИС. Испугалась?
АДА. Еще как! Спросила меня, как я смывала краску с Лимоны. «Олифой» – отвечаю. А она: «Где купить олифу?» «Зачем тебе?» – спрашиваю. А она: «Не ровен час, проснешься, а твоя Марья Ивановна вся в цветочках».
БОРИС. Представляю, сколько ушло бы краски!
АДА. Я тебя убедила, что у меня не было мотива убивать Лимону?
БОРИС. Нет. Не убедили. Лимона могла знать, что под картиной «Голая Афродита и нимфы» прячется другая картина.
АДА. Могла знать. Ты в силах доказать, что знала?
БОРИС. Как-то Вильма мне сказала, что Лимона докладывает ей и Кубику все, что связано с вашей картиной.
АДА. Это не доказательство.
БОРИС. Но кто-то же убил.
АДА. Кто-то убил.
БОРИС. За отсутствием других подозреваемых, главным подозреваемым остаетесь вы.
АДА. Ты сообщишь обо мне полиции?
БОРИС. Нет. Сам я в полицию не пойду. Но если меня спросят, расскажу.
АДА. Расскажешь?
БОРИС. Расскажу.
АДА Прекрасно! Прекрасно! Ирочка. (Зовет Ирочку, та подходит.) Нам еще кофе. Мне и Кузьме Платоновичу. Если бы ты знал, Борис, как я рада тому, что ты готов рассказать про меня полиции! Это означает, что ты не боишься полиции. Теперь я точно знаю, что не ты их убил. Не ты… Меня это все время мучило. Я тебя специально спросила про Сирано.
ИРОЧКА приносит кофе. Некоторое время АДА и БОРИС молча пьют кофе.
АДА. И что теперь?
БОРИС. Ничего. Теперь другое время.
АДА. Другое. Ты стал известным актером. У нас теперь независимая республика. Я служу в посольстве. Елена – снова министр. И снова министр культуры. Она очень хотела тебя видеть, Борис.
БОРИС. Для этого мне нужно снова в костюме Адама погулять по городу.
АДА. Нет. Но ты действительно хотел бы ее увидеть?
БОРИС (не очень уверенно). А почему бы нет?
АДА. Собственно поэтому я просила тебя прийти сюда. Елена!
Одна из посетительниц поворачивается. Это ЕЛЕНА, Она почти не изменилась. подходит к столику. БОРИС встает.
ЕЛЕНА. Я очень рада тебя видеть, Борис.
БОРИС. Я давно уже не Борис, я Кузьма. Кузьма Платонович Робинзонов.
ЕЛЕНА. Для меня ты всегда Борис. Хочешь, приезжай к нам, и я тебя снова сделаю Борисом. (Аде.) Давай сядем. Когда я сижу, не так видно, что я пополнела.
БОРИС. Вы прекрасно выглядите, госпожа министр.
ЕЛЕНА. Не надо, не надо. Мы все изменились. И ты, Борис изменился. Но я навсегда запомню тебя таким, каким ты был тогда… на улице… У меня остались фотографии. Я даже ношу их с собой. (Вынимает из сумочки пачку фотографий, показывает Борису и Аде.) Ты все в театре?
БОРИС. Куда мне без Мельпомены!
ЕЛЕНА. Ты на хорошем счету?
БОРИС. Не очень. В прошлом году играл Чацкого. Во время четвертого акта, где бал у Фамусова, что-то случилось с декорациями, упал задник с анфиладой комнат. А вместо него наш рабочий, ну, пьяница, что с него возьмешь, опустил задник со взятием Зимнего. Пулеметы, матросы, красные флаги. Все графы и князья от удивления рты разинули. Я посмотрел на них и запел «Вихри враждебные веют над нами…» К счастью, главный спонсор нашего театра, как бы сказать поделикатнее, протежирует нашу актрису Юлю Недобитову.