Все женщины немного Афродиты
Шрифт:
ПОЭТЕССА. Я случайно подслушала, что у вас есть какие-то документы, разоблачающие связи членов вашего правительства с торговцами наркотиками.
АКИНДИНОВ. Это так.
ПОЭТЕССА. И они собираются вернуть эти документы в Россию?
АКИНДИНОВ. Да. Они считают, что теперь там есть справедливый суд.
ПОЭТЕССА. Вы в это верите?
АКИНДИНОВ. Нет.
ПОЭТЕССА. Вы верите, что у вас в стране начались настоящие перемены?
АКИНДИНОВ. Нет.
ПОЭТЕССА. И я тоже не верю. Вы верите в то, что там что-нибудь кардинально изменится?
АКИНДИНОВ.
ПОЭТЕССА. И я тоже. И что теперь делать?
АКИНДИНОВ. Не знаю. Никто не знает.
Все в ожидании. ПОЭТЕССА подходит к СТУДЕНТУ.
ПОЭТЕССА. Ты сегодня начал читать мое стихотворение «Над полем желтым, зеленым лесом…» Ты его знаешь наизусть?
СТУДЕНТ. Знаю. (Смотрит на Поэтессу, та молчит.) Вы считаете, что теперь самое время?
ПОЭТЕССА. Да.
СТУДЕНТ. Хорошо.
…Над полем желтым, зеленым лесом и над деревней, где жили люди, висела палка со львиной мордой. Никто не знал, кто ее повесил, когда, зачем. Но ее боялись. Она вмещала и страх, и силу, мерило жизни и символ веры.
Пахал ли пахарь холодным утром – не видел он ни сохи, ни пашни. А взглядом, полным любви и страха, смотрел на палку со львиной мордой. Кузнец ли сильный, столяр ли ловкий – считали все, что своим уменьем они обязаны только палке.
И даже мать никогда не смела взглянуть в глаза своего младенца. В припадке ласки целуя сына в листочки губ, золотых как солнце, она о счастье молила палку.
И даже те, кто любил друг друга, сплетясь ногами во мраке ночи, сжимая жадно тугие плечи, смотрели вверх в суеверном страхе.
И жили люди, собой довольны. Порядок, вера – что нужно больше? Других людей, что за дальним лесом, они не знали, и им казалось, что жизнь их лучше, чем жизнь соседей.
И вот однажды, невесть откуда, явился парень, еще безусый. С людьми поел, поработал вместе, а позже людям сказал спокойно:
– О люди, люди, как вы прекрасны! Для вас природа, вы – смысл природы. Зачем вам палка со львиной мордой? Ведь вы свободны, как я свободен. Не бойтесь страха! Ведь вы сильней и смелей, чем буря. Отважней грома и ярче молний.
– Мать молодая, вот твой младенец. Ты посмотри на него скорее. Он так похож на тебя улыбкой. Тебя он любит и ждет поддержки. И молоко он твое живое впивает жадно.
– Любовник юный, взгляни скорее на ту, что любишь. Ее глаза – словно речка ночью, а ноги – точно побеги дуба. Соски – как угли, возьмешь их в руки, они, пылая, прожгут ладони.
– Кузнец и пахарь, столяр и плотник, трудитесь вместе и никого на Земле не бойтесь. И верьте только в свой светлый разум, и в свое сердце, и в свои руки. Ведь вы свободны, как я свободен. О люди, люди, как вы прекрасны!
Застыло солнце на горизонте. Деревья замерли в рыжем свете, лишь ветки синие встрепенулись, пот вытирая с коры уставшей.
Пришелец поднял случайный камень и бросил в палку. Она качнулась и вниз упала, ему под ноги.
Смеялось небо, смеялся ветер… Молчали люди, на палку глядя. Потом старейший из них поднялся и, палку взяв, обратился к парню:
– Пришелец странный, ты ищешь ночи. Ты нас обидел. Ты надругался над нашей верой. Твои слова непонятны людям. Права, свободы – нам их не надо, в них нет порядка, в них нет покоя. Мы сможем жить, если будет палка. Без страха жить не умеют люди.
– Мать молодая, ужель ты хочешь, чтоб сын твой малый, лишь старше станет, решил, что он всех умней на свете, и ночью черной, как гнев старухи, спалил твой дом и дома соседей?
– Любовник юный, ужель ты хочешь, чтоб в полночь демон в постель забрался к твоей невесте и языком он своим шершавым лизал ей груди и ног сплетенье?
– Кузнец и пахарь, столяр и плотник, без палки вам не понять друг друга. Без палки каждый уверен будет, что он нужнее всех в этом мире.
– Не будет веры – покой исчезнет. Не будет страха – работа станет. Права, свободы – мы их не знаем, нам их не нужно, они пугают. Пришелец странный, ты ищешь ночи. Мы сможем жить, если будет палка. Без страха жить не умеют люди. Ступайте, люди, верните палку. А ты, кто нас оскорбил жестоко, сгоришь в костре, только ночь наступит.
В лохмотьях туч замер куцый месяц. А над усталым притихшим лесом, над серым полем и над деревней, где спали люди, опять висела все та же палка со львиной мордой. Как день назад и назад полвека.
А рядом с лесом костер зажегся. Огнем объятый, пришелец гордо смотрел на небо и говорил, обращаясь к ветру:
– О, если бы, люди, вы только знали, как вы всесильны, когда свободны! И как свободы легко добиться, когда поймешь, что лишен свободы! Пускай хоть раз, но она упала, в одном из сотен родив сомненье во всемогуществе силы страха. Придет другой, и придут другие. И вы поймете, что страх животен, а человечна одна свобода. О люди, люди, как вы всесильны, когда свободны!
В домах убогих уснули люди. И только мальчик один не в силах был в эту ночь спать, как спал обычно. Он видел сон, он мечтал о счастье. И повторял он слова пришельца:
– О люди, люди, как вы прекрасны, когда свободны! Ведь вы сильней и смелей, чем буря. Отважней ветра и ярче молний. О люди, люди, как вы прекрасны, когда свободны!
Появляется ГЛАВНЫЙ.
ГЛАВНЫЙ (заложникам). Мы решили сдаться властям. Выходить отсюда всем. Выходить спокойно. Сначала мы. Потом вы.
ТЕРРОРИСТЫ выходят первыми.
АКТРИСА (передает Виктору документы). Возьмите документы.
ВИКТОР (Акиндинову и Актрисе). Я прошу вас пройти с нами. Поверьте, только пятиминутная формальность. Чтобы убедиться, не осталось ли у вас случайно что-либо еще. (Акиндинову.) Если вы захотите задержаться у нас в стране, мы дадим вам визу. Мы вам очень благодарны. Ваша находчивость во многом способствовала благополучному решению конфликта.
ЖУРНАЛИСТ (Акиндинову). Не расстраивайтесь.