Всегда буду рядом
Шрифт:
Как бы там ни было, она чувствовала себя очень легко и свободно. Желание возрастало в ней с каждой минутой. Брук не могла дождаться, когда муж покончит с едой и займется с ней любовью.
Когда наконец тарелки опустели, а на блюде осталось всего лишь несколько клубничин, Лео поднялся и торжественно произнес:
– Думаю, теперь самое время преподнести тебе подарок.
– Боже мой! А я совсем забыла о нем.
– Эх ты! – улыбнулся он. – Итак. Иди к окну, отвернись и жди. И закрой глаза.
От удивления Брук открыла рот, но сделала все, как велел муж.
Стоя у огромного окна, она ощущала, как внутри поднимается напряжение, и старалась не думать о том, что произошло между ними на этом самом месте несколько лет назад. И что он там делает? – недоумевала Брук, борясь с желанием открыть глаза и украдкой оглянуться. Что же он мне подарит?
Почувствовав вдруг его дыхание на своем затылке, она замерла. Что-то холодное, металлическое скользнуло по ее шее.
Брук открыла глаза.
– О, Лео! – только и смогла она произнести.
В тонированном стекле отражение можно было видеть, словно в зеркале. Руки непроизвольно потянулись к тому, от чего она не могла отвести глаз: на ее шее покоилось изысканное колье небывалой красоты. По всей длине крупные красные камни были обвиты золотыми нитями, а впереди мерцали еще пять таких же красных подвесок.
– Только не говори, что они настоящие, – сказала наконец Брук, поворачиваясь вправо-влево, чтобы получше рассмотреть колье.
Лео поймал рукой подбородок жены, повернул ее к себе и нежно поцеловал.
– Я же сказал тебе, любимая, с сегодняшнего дня все у нас будет настоящим. Это касается и подарков. Рубины такие же настоящие, как и моя любовь.
Брук оглянулась на свое отражение.
– Но тогда это же целое состояние!
– Совершенно верно. Ладно, не делай таких больших глаз. Я его не покупал. Это семейная реликвия, передается по наследству. Я получил колье от бабушки, чтобы отдать своей жене. Честно говоря, я совсем забыл об этом сокровище. Но недавно мама напомнила мне о нем. Вот я и решил, что оно станет лучшим подарком к нашей годовщине. Я знал, что рубиновое колье прекрасно подойдет к этому платью. И оказался прав, – продолжал он, обнимая Брук за плечи, – выглядит великолепно. Ты выглядишь великолепно. – Лео наклонился, поцеловал ямочку у основания ее шеи. – Господи, Брук… – его голос стал низким и хрипловатым, – ты не представляешь, как тяжело мне было не прикасаться к тебе так долго. Я мог думать только о том, чего нет там, у тебя под платьем, и о том, как я хочу тебя.
Когда его руки скользнули вниз, вдоль ее рук, потом на бедра, она издала непроизвольный стон. А его пальцы уже медленно поднимали ее платье. Брук молча стояла и смотрела, как на отражении в окне все больше и больше оголялись ее ноги. Лео тоже не сводил глаз со стекла. Она ощущала его неровное дыхание около своего уха.
– Ты прекрасна, – прошептал Лео. – Но боюсь, одежда нам помешает.
Словно во сне она ощутила, как руки мужа выскользнули из-под платья и ткань коснулась ее ног. Лео принялся расстегивать молнию, спускавшуюся от ее шеи вниз.
Она почувствовала, как тело освобождается от стягивавшей его ткани, как спину обдает внезапным холодом. Пытаясь унять головокружение, Брук наблюдала за тем, как муж стягивает платье с ее плеч, как опускает его вниз, как оно падает на ковер. На ней не осталось ничего, кроме рубинового колье, чулок и босоножек на высоких каблуках.
– Потрясающе! – вид охнул Лео, пожирая глазами ее отражение в окне. – Сногсшибательно! – Он подхватил жену под колени и понес к кровати.
Наверное, Брук и не разглядела бы обстановку в комнате, если бы Лео не остановился, чтобы включить свет. В первую секунду она зажмурилась от ярких лучей, отраженных белыми стенами. Привыкнув, она заметила пушистый серый ковер и огромную кровать с коваными ножками и спинкой. Завершало картину стеганое серое покрывало из атласа.
Лео подошел вплотную и уложил ее на прохладную шелковистую поверхность. Она затаила дыхание.
– Теперь не шевелись, – велел он, подошел к двери, выключил свет, и комната погрузилась во мрак.
Брук вздохнула с облегчением.
Но Лео на этом не остановился. Он включил ночник на серебряной ножке, который стоял на прозрачном ночном столике. Черный шелк отбрасывал загадочные отсветы на разгоряченное тело Брук, открывая его жадному взору Лео.
Она чувствовала себя взволнованной до крайности и в то же время ужасно смущенной. Ей хотелось, с одной стороны, притянуть к себе колени, закрыться, а с другой – поскорее соединиться с мужем.
Она лежала неподвижно, как было сказано, не сводя глаз с раздевающегося мужа Он не спешил: аккуратно сложил одежду и повесил ее на стул в углу комнаты, ботинки поставил рядом. Но взгляд его был прикован к Брук, хотя сам он выглядел спокойным и невозмутимым.
Наконец и Лео оказался обнаженным. Он тоже был очень взволнован. А ведь еще ни разу сегодня ко мне не прикоснулся, подумала Брук. Что же дальше будет?
Никогда прежде ей не приходилось испытывать такого накала чувств. Она поняла, что хочет его. Прямо сейчас. В эту самую минуту.
Заметив жадные огоньки в его глазах, Брук задрожала от сжигающего ее желания.
Но Лео не шелохнулся, не подошел к ней, просто стоял и любовался ею.
– Прошу тебя… – простонала она. – Умоляю…
– Наберись терпения, моя тигрица, – протянул он. – Ты должна запомнить, что в погоне терпение гораздо важнее всего остального.
Когда наконец Лео присел на кровать у ее ног, Брук просто не поверила своему счастью. Он медленно – мучительно медленно – снял с нее босоножки, потом чулки. Каждое его прикосновение отзывалось в ней сладостной болью. Ступни, лодыжки, колени, бедра постепенно обдавало пламенем, но там, где она хотела, он се не касался.
Она была готова кричать, когда Лео повернулся к ней.
И тогда началась настоящая пытка.
– Нет, нет… о, нет, – застонала Брук, когда он наконец дотронулся до нее там, где она мечтала. И снова она желала большего, а Лео снова не спешил.
Он как будто не обращал внимания на се слабые протесты и довел ее до первого за вечер пика наслаждения, который, однако, лишь раздразнил ее и не принес желанного облегчения.
Лео медленно ласкал ее. Она умоляла его перейти к более решительным действиям – он не слышал и продолжал. Брук была уверена, что достигнуть вершины удовольствия во второй раз так скоро она не сможет.