Всегда говори «Да!»
Шрифт:
– Он заставлял ее смеяться, – ответил Хантер, и Эбби с облегчением вздохнула. – Он флиртовал с ней, говорил ей какие-то неприличные вещи, например называл ее «Сеньора Сексимама». Глупо, я понимаю, но она каждый раз хохотала. – Его взгляд стал задумчивым. – Я думаю, что именно это я запомнил больше всего. Ее смех. В любом случае, – продолжил Хантер, – она наняла Рейнальдо больше даже для того, чтобы посмеяться и расслабиться.
– А твой отец не возражал?
– Мой отец хохотал вместе с ней. Они вдвоем очень много смеялись до этого…
Неожиданно
– Знаешь, а ведь ты никогда не говорила о том, где жила до переезда в Нью-Йорк.
– Скенектади, – ответила она.
– Думала когда-нибудь о том, чтобы вернуться туда?
– Зачем? Ради родителей? – Она покачала головой. – Возможно, если бы речь шла только о моей маме. Но пока там есть еще и отчим, я предпочту жить на улице. – Она практически это и делала.
– Плохой парень?
– Помнишь, я тебе как-то говорила, что у нас с мамой у обеих очень плохой вкус в отношении мужчин.
Хантер кивнул.
– Но из нас двоих мой вкус все же получше. По крайней мере, я могу сослаться на то, что была слишком молодой и мало что знала. А мама? Не понимаю, почему она так поступает. Разве что одного урока было недостаточно. – Эбби начала нервно гладить подлокотник дивана. Кто знает, что заставило ее мать связаться с таким ничтожеством? Страх остаться одной? – Он как раз и был причиной, почему я сбежала с Уорреном сразу после окончания школы.
– Он что?..
– Ох нет! – Она затрясла головой. Аарон был буяном, но, слава богу, он не был монстром. – Знаешь ведь поговорку «Розги пожалеешь – испортишь ребенка». Так вот, он в нее свято верил. Особенно когда я что-то делала не так или жаловалась на что-то. К счастью для меня, я привыкла к его настроению. Хороший навык. Очень мне пригодился, когда я жила с Уорреном.
– Но не каждый же мужчина будет требовать, чтобы ты ходила на цыпочках, Эбби.
– То же самое мне сказали и консультанты.
– Так они же правы.
– Может быть.
Правы они были или нет, не имело значения. Эбби не собиралась проверять их теорию и опять к кому-нибудь привязываться. Она сделала глоток вина. Темно-красная жидкость была богатой на вкус и сухой.
– Послушай только, вчера вечером я тебе говорила, что нам не обязательно следовать принципу «зуб за зуб». И вот, пожалуйста, мы сидим здесь и обмениваемся печальными историями. Сначала Рейнальдо, теперь вот мой отчим, – произнесла она. – Не знаю как ты, а я уже устала быть такой депрессивной. День слишком чудесен для этого. Я бы лучше поделилась какими-нибудь приятными историями.
– Например?
– Ну, например, куда бы ты хотел поехать, где еще не был?
– Скенектади.
Она шутливо пнула его ногу.
– Я же серьезно! А ты?
– Хороший
– Я никогда не был в Антарктике, – сказал он.
– Ты хочешь поехать на Южный полюс?
– А почему бы нет? В одном из фотоальбомов моего отца я видел фотографии корабля Эрнеста Шеклтона «Эндьюранс». Он высаживался там в начале двадцатого века. Контраст между белоснежными айсбергами и серым небом был таким гнетущим, но одновременно и впечатляющим. Я бы с удовольствием сделал более современную серию черно-белых снимков.
– Должна признать, что фотографирование айсбергов вряд ли можно назвать путешествием моей мечты.
Эбби с огромным удовольствием слушала, как Хантер рассказывал о своей мечте, видела, как его лицо начинает светиться от вдохновения.
– Ну что, мисс Всезнайка, куда бы ты поехала?
– В Европу, – ответила она.
– Куда-нибудь конкретно? Или просто Европа целиком?
– Я всегда мечтала поехать в Париж.
– Может быть, ты когда-нибудь и поедешь.
Обязательно. Но пока она пыталась заработать на первоначальный взнос на квартиру.
– Но на сегодня меня устроит то, что я увидела еще что-то в Нью-Йорке. Шесть лет здесь, а я чувствую себя так, как будто вообще еще ничего не видела. – Да и не жила, можно сказать.
Кто-то включил стереосистему, и заиграла мягкая музыка, добавляя джазовое настроение в атмосферу. Эбби сделала глоток из своего бокала и вздохнула. Жар, который она чувствовала внутри себя, начал распространяться и охватил все ее тело, до самых кончиков пальцев. Она чувствовала себя расслабленной и мягкой, как тающее мороженое.
– Сегодня было по-настоящему здорово, – сказала она. – Спасибо тебе.
– Всегда пожалуйста. – Опять Хантер смотрел на нее своим взглядом.
Казалось, он видел только Эбби и вокруг не существовало больше ничего. В расслабленном состоянии она стала обращать внимание на новые детали в облике своего работодателя. Например, то, как слегка завивались его волосы над кончиками ушей, какая у него благородная форма носа. Длинная и изящная.
Эбби также обратила внимание на его руки. Какие они большие и сильные. Тем не менее бокал они держали нежно и аккуратно. Она уже видела, как эти руки обращались таким же образом с камерой. Его прикосновения никогда не были слишком жесткими или слишком мягкими, но всегда очень уверенными.
Жар нарастал, он даже начал вызывать физическую боль. Желание. Это чувство тугим клубком закручивалось в ней, зарождаясь где-то внизу живота. Этот мужчина мог одним только взглядом заставить Эбби почувствовать себя женщиной, чего у Уоррена не получилось ни разу за все шесть лет.
Вчера вечером она поставила под сомнение правила Хантера, думала, что они не подходили ему, но сейчас идея эмоционального отдаления казалась как никогда кстати. Очень кстати.
Его губы были темными, они блестели от выпитого вина.