Всегда говори «Всегда» – 4
Шрифт:
– Оленька… тебе надо съездить! Давай закрепим наши позиции в этом проекте, а потом сдашь дела своим художникам. Пожалуйста, Оля… Помоги мне! Ну, к кому мне еще обратиться, если не к тебе?
Он почти умолял.
При том, что делать этого никогда не умел.
– Ты опоздаешь на работу…
– Так да или нет?
– Да!
– Спасибо…
Чтобы избежать благодарного поцелуя, она быстро вышла из комнаты.
Поеду, решила она.
Раз сам толкает меня на это – поеду.
И будь
Решение созрело, когда они гуляли с детьми.
– Надь… поехали со мной в Питер!
– Как это?! – Надя замерла, позабыв раскачивать на качелях Дим Димыча. – А детей мы на кого оставим?!
– Когда я в прошлый раз уезжала, Сережа с ними вполне справлялся.
– Это потому что Димки не было!
– Надь, я серьезно!
– Мама, качай! – завопил Дим Димыч, и Надя машинально стала его раскачивать, удивленно глядя на Ольгу.
– Оль, я не понимаю – зачем? Ты же ненадолго.
– Нет, только решу все дела, и домой.
– Ну вот, ты будешь занята, а мне что там делать?!
– В Эрмитаж сходишь…
Надькино упорство удивило Ольгу – будто она не в Питер ей предлагала съездить, а в ночной клуб сходить.
– Ой, ладно! – Надежда всерьез взялась за раскачивание Димки. – Эрмитаж твой никуда не денется, в другой раз схожу.
Спасительное решение рушилось как карточный домик только из-за того, что Надя боялась оставить Димку… Или из-за чего-то еще, о чем подруга предпочитала молчать.
Вечером, когда дети и Сергей уже спали, а они с Надей, как всегда, засиделись за бесконечным чаепитием, Ольга возобновила попытку.
– Надь, ну поехали в Питер! Там сейчас белые ночи… Красота! Ты такого еще не видела!
– Оль… – Надя внимательно на нее посмотрела и наконец озвучила истинную причину своего упрямства: – Может быть, ты так пытаешься привлечь меня к проекту? Не выйдет! Мы же договорились, директором «Солнечного ветра» будешь ты. Это дело решенное. И не спорь!
– Да я и не спорю, Надь… Я боюсь… – Ольга перешла на шепот, потому что ей тоже надо выложить правду, иначе из затеи вытащить Надю в Петербург ничего не выйдет.
– Чего боишься? – Надя тоже перешла на шепот, и глаза ее засверкали интересом, который появлялся, когда они доверяли друг другу сокровенные тайны.
– Егора… – еще тише шепнула Ольга и оглянулась на дверь, будто их мог кто-то подслушать.
– А, Егора! – весело отмахнулась Надя и в полный голос уверенно произнесла: – Это несерьезно. Думаешь, ухаживать начнет? Цветы дарить?! Ну и пусть дарит, если хочет. Тебя это ни к чему не обязывает.
– Надя… ты не понимаешь… – Ольга вздохнула и… все-таки сорвала последний замок со своей тайны: а перед кем его еще срывать, если не перед Надькой? – Ты не понимаешь, я хочу, чтобы он дарил мне цветы. Мне это приятно! Я все время думаю о том, что он ко мне приезжал, то есть к тебе… тогда…
– Ого,
– У нас только с Сергеем наладилось! – Ольга закрыла лицо руками, не в силах вынести Надин взгляд, в котором недоверия теперь было больше, чем любопытства.
– Так! Тогда тем более тебе надо поехать! – вынесла неожиданный вердикт подруга всей жизни. – Сидя около Барышева, ты не станешь ему ближе. Тебе нельзя прятаться от Егора! Так ты будешь только выращивать проблему. А ты должна от нее освободиться!
Ольга отняла от лица руки и с удивлением уставилась на Надю – такое простое, верное решение не приходило ей в голову. Нельзя прятаться! Чтобы не выращивать проблему, надо от нее освободиться.
– И что будет, если я увижу его? – созрел глупый, не имеющий ответа вопрос.
– Не знаю, – серьезно сказала Надя. – Что будет, то и будет. Разберешься. От себя не убежишь, Оля, даже если запрешься в квартире.
– Как у тебя легко получается давать советы, – вздохнула Ольга и не сдержала улыбки: – А сама-то вон, от Олега прячешься!
– Что ты сравниваешь! – вспыхнула Надя, покраснела, и губы у нее задрожали. – Это совсем другое!
– Прости! Прости! Но ты тоже не должна бежать от себя. Так ты поедешь?!
– Вот теперь точно не поеду, – отрезала Надя и, повеселев, добавила: – Я же там третьей лишней буду!
Нина Наумовна протянула ему конверт с деньгами, дала расписаться в ведомости и облегченно вздохнула:
– Ну, теперь мы в расчете.
Словно груз с души сбросила.
– Спасибо, – кивнул Олег, понимая, что просьбы «сгонять к Надежде Петровне и подписать документы» он больше не дождется.
Нужно разворачиваться и уходить, уходить навсегда, потому что – нельзя, потому что – «нет!», и искать предлоги увидеться – глупо, а может, даже и подло…
Ведь со дня смерти Грозовского прошло всего полтора года и… нельзя сходить с ума по его жене – это еще хуже, чем уехать с лучшим другом в Канаду, оставив любовь своей жизни мучиться в инвалидном кресле.
Хотя… почему – хуже?
Живые должны жить, сказала мать, когда умер отец. Через год сказала – сняла траур и сделала прическу. Замуж, правда, так и не вышла, и полюбить никого не полюбила.
Горин взялся за ручку двери, но обернулся:
– А… как новый водитель?
– Нормально, – усмехнулась бухгалтерша. – Еще быстрее тебя гоняет!
– Ну… а как тут вообще?
– Что, соскучился? Работаем.
– А… Надежда Петровна?
«Что, соскучился?!» – тотчас прокрутил он в голове ехидный вопрос Нины Наумовны, но она безо всякого ехидства ответила:
– А Надежда Петровна уехала из Москвы. Наверное, дела Ольге Михайловне передает…
Горин вдруг испугался.
Так испугался, словно в гонке потерял управление.