Всегда начеку
Шрифт:
Маленький отряд Ленкова возвращался в Пучеж. Темны ночи в октябре, мглистые, ветреные. Монотонно и уныло хлюпала грязь под копытами лошадей. Покачиваясь в седле и поеживаясь от холода, Николай пытался решить задачу со многими неизвестными. И вдруг он понял, что надо делать. У него созрел дерзкий план: под видом грабителя присоединиться к Буланову, войти в доверие к бандитам, а затем перебить их, когда они будут спать.
— Эх-ха-ха, — насмешливо вздохнул Голубев, выслушав Ленкова. —
— А что, Петр Степанович, задумка верная, — загорячился Ленков. — Стоит рискнуть!
— Горячая у тебя голова, — укоризненно сказал начальник, — с таким планом только с девками воевать, а не с Булановым. Хотя с твоей внешностью к девкам без всякого плана можно идти...
Ленков действительно красив. Лицо мужественное, открытое, загорелое. Старенькая буденовка едва прикрывает вьющиеся каштановые волосы, а из-под густых бровей — озорной взгляд синих глаз.
— Да ты не обижайся, Николай Павлович, твоя смелость мне известна. Но пойми, невыполнимо это. Подумал ли ты о том, например, что кто-либо из банды может знать тебя в лицо? Наверняка такие найдутся. И что тогда? Глазом не моргнешь, как повесят!
— Подумал, Петр Степанович, — улыбаясь и покручивая кончик усов, ответил Ленков. — Неделю бриться не буду. Зарасту так, что родная мать не узнает.
— Ух ты!
— А уж если петля, так не раньше, как отправлю Буланова на тот свет...
— А меня под ревтрибунал? — перебил начальник. Он встал и пошел к ведру с водой, стоявшему в углу комнаты. Ленков — за ним:
— Без жертв сейчас не проживешь. Время такое. Сколько гибнет за Советскую власть на фронте, в тылу. — И умоляюще добавил: — Петр Степанович, отпусти. Другого выхода у нас нет. А с бандой надо кончать. Ведь, черт возьми, стыдно стало на глаза крестьянам показываться.
Голубев не донес ковш с водой к губам. Повернулся лицом к Ленкову, несколько секунд, прищуря глаза, смотрел на подчиненного. Потом выпил воды, повесил ковш и сказал решительно:
— Иди отдыхать!
Начальник пошел к столу. Ленков — следом.
— Петр Степанович...
— Твоя жена приходила, ребенок заболел. Иди.
Ленков стоял как вкопанный.
— Старший милиционер Ленков, — Голубев повысил голос, — приказываю идти отдыхать! Кругом! Шагом марш!
Ленков повернулся, выполняя команду. Шагнул к двери.
— Да, — остановил его начальник, — зайди к дежурному, возьми свою долю картошки. Вчера у спекулянтов отобрали.
Ленков вышел. Голубев устало опустился на стул, тихо повторил слова Ленкова:
— Стыдно стало на глаза народу показываться... Н-да... Как же взять этого распроклятого Буланова?!
Полевая тропинка. По ней бодро шагает Ленков. Густо заросшее лицо, на бритой голове — фуражка. Его не узнать. На нем поношенная кожаная тужурка, брюки галифе, хромовые сапоги. Тихо напевает:
Как родная меня мать провожала...В кармане у Николая записка Голубева к его старому другу Михаилу Николаевичу Некрасову. Проживает тот в деревне Затеиха. В пяти верстах от нее — тот самый лес, в направлении которого почти всегда уходила банда Буланова после набега на населенные пункты. Можно с уверенностью предполагать, что где-то в этом лесном массиве ее логово.
Придя в деревню и найдя нужный дом, Ленков поднялся на крыльцо и постучал. Вскоре дверь отворилась. На пороге появился мужчина лет пятидесяти. Он настороженно и подозрительно посмотрел на Николая.
— Михаил Николаевич?
— Ну-у... чего надо?
— Из Пучежа я, от Голубева Петра Степановича, — сказал Ленков, протягивая Некрасову записку.
— Если так, заходи в хату.
Николай остановился у порога, а хозяин подошел к столу, к семилинейной лампе, и начал читать письмо.
— Фу ты, черт, напугал! — воскликнул Михаил Николаевич, поворачиваясь лицом к гостю. — Думал, бандит пришел... Проходи, раздевайся. Чай будем пить со свеклой.
— Заходят булановцы-то?
— Нешто! — ответил Некрасов, раздувая сапогом самовар. — Только что нашкодили.
— У вас? — порывисто спросил Ленков.
— К Грязновым и Разуваевым наведывались. Телку увели, поросят взяли...
— А куда ушли? — перебил Ленков.
— Леший их знает, управы на них нет.
— Надо срочно узнать, Михаил Николаевич. Я их ищу. Они мне вот так нужны! — ребром ладони Ленков провел по горлу.
Хозяин оценивающим взглядом смерил статную фигуру гостя, покачал головой и крикнул:
— Василь, иди сюда!
Прихрамывая на одну ногу, в горницу вошел крепко скроенный парень с большими голубыми глазами и копной русых волос на голове. Выслушав отца, Василий понимающе кивнул и бесшумно исчез за дверью. Хозяин поставил на стол самовар.
— Ну, как там Петр Степанович поживает?
— Трудновато ему приходится. Дома почти не бывает.
— А кому сейчас легко? — невесело спросил Некрасов, подавая на стол тарелку с пареной свеклой, хлеб, чашки. — Всей России сейчас трудно. На нее вся мировая буржуазия навалилась. А накось стоим! И Врангеля сломим. Как, сломим Врангеля?
— Определенно сломим. Всей контре скоро конец будет.
Хозяин налил чай, заваренный листьями черной смородины, переглянулся с гостем и, приглушив голос, сказал: